разносился по зале голос Рейнара, вплетаясь в общее многоголосье.
Есть такое ремесло -
Рыцарь – одиночка.
Путешествуй там да сям,
Выручай кого-то,
И все время действуй сам -
Вот и вся работа!
– Да! – перебивая сольный номер моего друга, повторил как-то вдруг помрачневший барон. – Там нам пришлось несладко! Представляете, мой друг, под Сен-Жан д'Акром в лагере был такой голод, что пришлось съесть почти всех своих коней. Коней! Вы понимаете! Ну да, конечно, вы же сами там были!
Лис не стал разубеждать опечаленного рыцаря, а просто замолчал, наигрывая какую-то грустную мелодию. По-моему, из Мореконе, но, может быть, я ошибаюсь.
– До сих пор не могу без содрогания вспоминать эти дни. Эти коренья, которые приходилось выискивать, чтобы не сдохнуть с голоду, чайки из-за которых разыгрывались сражения под стать тому, что было под Проклятой башней перед ее падением. Поверите ли, мой друг, я тогда был худ, ну вот как вы сейчас...
– Капитан, пока любезнейший барон вкратце пересказывает мне перипетии третьего крестового похода, ответь мне, пожалуйста, где я, по-твоему, должен искать нашего доблестного союзника?
– Не могу тебе сказать. В городе он остановился на улице Медников, дом Красных Решеток, но, думаю, что там его сейчас нет. Насколько я понял со слов его братца, он должен быть сейчас в замке.
– Трогательно. Ты бы видел этот замок изнутри. В нем пять лет, пока кто-то догадается, что ты здесь, партизанить можно, а уж разыскивать кого-нибудь без путеводителя – пустые хлопоты. Что называется, не тратьте, кумэ, силы, идыть на дно.
– Сережа, я все понимаю, но что ты предлагаешь?
– Да ничего я не предлагаю. Просто жалуюсь на жизнь свою мотузяную. Арсул, как можно догадаться, уже ушел?
– Правильно догадываешься.
– Ну просто песнь. О вещем Роланде и семи богатырях. Слушай, а может, твоя маркизка знает, где его искать? Он же у нее якобы официальный кавалер ? Кстати, ты много пропустил, не оставшись на коронацию королевы сегодняшнего дня.
– Ею стала леди Джейн, я знал это еще в Шамберге. Росс обещал съесть седло, если произойдет иначе.
– Занятная должна быть картина. Но седлу его ничего не угрожает, вот сердце его – это да, должно быть, разбито вдребезги и пополам.
– Лис, это ты о чем ?
– Потом расскажу. Меня тут Кетвиг донимает.
Глыбообразный барон упорно дергал моего верного напарника за рукав, всячески домогаясь его внимания.
– Скажите, мой друг, – зашептал он, склоняясь к самому уху менестреля, – как вы думаете, я еще могу нравиться дамам?
Лис критически осмотрел мощные телеса своего соседа:
– Конечно, я не могу отвечать за дам, но, по мне, вы очень представительный мужчина.
Мой друг безбожно кривил душой. Представить, чтобы кто-нибудь из изящных дам обратил внимание на такое человеческое образование, а еще и признал в нем мужчину, было сложно.
– Что, правда? – обрадовался Кетвиг. – Но мое чертово брюхо...
– Поверьте мне, пустое. В смысле, не брюхо пустое, а сомнение, – заливался соловьем гайренский менестрель. – Бесспорно, вы несколько раздались... в плечах после Сен-Жан дАкра, но, согласитесь, вы ведь не зеленый юнец, чтобы поражать прекрасных дам ясеневой стройностью. Вы – зрелый мужчина и должны выглядеть как закаленный в битвах воин!
Как должен выглядеть зрелый мужчина, закаленный в битвах, мой друг дипломатично умалчивал, но, впрочем, барон это и не уточнял.
– Вы так думаете? – обрадовался он, услышав то, что втайне надеялся услышать.
– Ну конечно, – ничтоже сумняшеся продолжал Лис. – У нас в Гаскони – я, знаете ли, родом из Гаскони – так и говорят: «Хорошего человека должно быть много!» Вот меня, к примеру, много вверх, а вас – много вширь. Только и всего!
Утешенный и обласканный словами моего хитроумного «гасконца», фон Кетвиг буквально расцвел, как одна из тех лилий, что во множестве украшали его тунику.
Однако радостная эйфория длилась недолго. Грузный рыцарь опять погрустнел и, подперев могучим кулаком все шесть своих подбородков, трагически пробормотал: «Да, но ведь она так прекрасна!..»
– Если вашей милости будет угодно сказать, о какой даме идет речь, вполне возможно, я присоединю свои восторги к вашему восхищению. Пока же мне остается только верить вам на слово.
Я мысленно улыбнулся. Когда Сережа желал кого-то разговорить, он мог раскрутить на это даже автоответчик.
– Вы были сегодня на турнире? – осведомился барон. – Впрочем, что я спрашиваю? Конечно же, были... В таком случае вы, безусловно, ее видели. Просто не могли не видеть! Она затмевала всех своей красотой.
Он замолчал и тоскливо уставился на пирующих, как будто внутренне осуждая их неуемное веселье.
– Я много видел женщин на своем веку, – вновь завелся он в элегическом экстазе, – но таких, как она...
– Постойте, давайте я попробую угадать, – прервал лирические излияния соседа неугомонный менестрель. – Вы говорите о леди Джейн Эйстон, маркизе Венджерси?
– Да, о ком же еще? Разве там был кто-то еще, кто мог сравниться с ней прелестью черт и грацией движений? Впрочем, что я вам рассказываю? Вы же сами видели ее.
«Мил-человек, – думал Лис, поглаживая короб мандолы, – да кабы знать тебе, что эту самую „отраду очей твоих“ ты не так давно по лесам да болотам от Ройхенбаха до самого Лютца разыскивал, что бы ты тогда здесь спел? А впрочем, наверняка что-то бы спел».
– Мое сердце заходится от одной мысли, что я когда-то смогу, ну, скажем, – мечтательно вперя взгляд в бесконечное далеко, – поцеловать ей руку, – продолжал барон.
«Ну, скажем, поцеловать руку, – цинично усмехнулся Рейнар, – а подумаем и обо всем остальном».
Как бы то ни было, любовная лирика фон Кетвига грозила занять весь остаток вечера, плавно перетекшего в ночь, а дело все еще не двигалось с мертвой точки.
– Так что вам мешает, ваша светлость? – осведомился Лис. – Конечно, леди Джейн неприступна, как сама цитадель Сен-Жан дАкра, но ведь и она пала. Что вам мешает? Любая женщина любит обходительность и куртуазное обращение. Начните прямо сейчас. Кто знает, быть может, вас ожидает желанная победа?
– Вы, несомненно, правы, мой друг, но... – внезапно пал духом ободренный было барон, – а как же фон Шамберг?
– А что фон Шамберг? Он не более рыцарь, чем вы. А в чем-то, я уверен, вы его даже превосходите, – заверил Сережа. «Например, в весе», – мысленно завершил я фразу.
– Вы так думаете? Мой друг, вы буквально возвращаете меня к жизни! Эх, если бы сегодня на турнире у меня был конь, способный не только выдерживать мой вес, но и скакать, как подобает доброму рыцарскому скакуну, я бы, пожалуй, показал этому счастливчику Росселину, кто такой барон Вилли фон Кетвиг!
