Ознакомительная версия.
– Ну, что же, профессор, я вас поздравляю. Очень интересное изобретение. Как вы думаете, за сколько времени реально сделать вашу прививку от воровства всему населению страны?
– Так глобально я не считал. Это большая работа. Думаю, лет за пять-семь…
– Я тоже подумал, быстрее не получится. А жаль – воруют каждый день.
– Можно ускорить, но это огромные деньги.
– Я смотрел ваш бюджет. Сто миллионов долларов для страны не так много. Но я тоже должен что-то иметь?
Арсений поспешил президента успокоить:
– Конечно, должны. Озвучьте ваш интерес…
Президент задумался.
– Процентов сорок. Мне же придется пробивать его законом через Думу. Там хоть своих и большинство, но сами понимаете.
Профессор понял другое – молчать он не может:
– Господин президент, но пока проект шел к вам, шестьдесят процентов с нас уже слупили! Выходит, на дело не остается ничего!? Как же реализовать такое бесплатно?!
– Господа, это уже ваши проблемы.
– Ну, хоть половину.
– Любезный, Кремль не место для торговли. Если вы заплатили столько за доступ к телу, то я и есть то самое тело. Неужели, по-вашему, господин ученый, я стою дешевле своего окружения? – И президент посмотрел на часы: – Извините, но мое время истекло.
Александр Ильич машинально пожал руку главе государства, проследил, как его гордая спина плывет к заповедным дворцовым далям, бросился следом и… проснулся.
На тумбочке горела лампа. Мария Николаевна склонилась над мужем и тронула его за плечо:
– Саша, ты кричал. Тебе плохо?
– Привиделось что-то тяжелое. А сколько времени?
– Три ночи. Вы с Арсиком просидели почти до двух.
– Да, помню, он только в полночь приехал из театра. Наверное, после разговора с сыном и приснился весь этот бред…
– Хочешь, я тебе накапаю валерьянки?
– Не надо, Машенька. Я немного полежу и усну опять. Ты лучше открой окно пошире.
Мария Николаевна тяжело поднялась и распахнула окно настежь. Стал слышен далекий шум машин с Садового кольца. Там движение не прекращалось ни днем ни ночью.
Она легла обратно и погасила лампу:
– А что тебе приснилось, Сашок? Помнишь?
– Наша жизнь приснилась…
– Это так ужасно?
– Давай в другой раз обсудим. Хорошо?
Мария Николаевна тяжело вздохнула, но вопросов больше не задавала.
Александр Ильич вспомнил двух близняшек, и от сердца отлегло. Они были уютные, эти хохлушки, как два котенка, и чем-то притягивали. Александр Ильич с удивлением заметил, что при мысли о девушках ощутил нечто вроде мужского желания. Это было так неловко и странно, лежать с женой в постели и желать других. Но Марию Николаевну он давно не воспринимал в этом качестве. Рядом с ним близкий родной человек. Мало ли что у них когда-то случалось. Он тогда был молодой мужчина, она молодая женщина. Это так естественно. А теперь они близкие родственные существа, но почему-то от одной мысли о доступных девицах ему становиться неловко. Профессор принялся вспоминать, как привел их в апартаменты. Они вели его под руки, и все время прижимались, пытаясь приласкаться. И смеялись, заходясь от каждого его слова. Смеялись звонко, на всю улицу. Прохожие оборачивались, а ему было наплевать. Даже где-то лестно – он старик, а с ним две такие юные куколки. Так и дошли до съемной квартиры. Лыкарин и его друзья пришли позже. Все трое выглядели очень утомленными. Профессор спросил их о причине усталости. Они ответили уклончиво, что-то про тяжелый день и пробки в Москве. И пахло от них не пивом, а бензином или соляркой. Комнату хохлушкам джентльмены выделили без разговоров.
Александр Ильич просидел с близняшками два часа. Они без конца щебетали, рассказывая о своей разгульной жизни. И снова смеялись, стоило ему задать им вопрос. Потом профессор час подежурил в аппаратной, дождался себе на смену Тарутяна и пошел домой. В полночь вернулся с балета сын и рассказал о звонке Максима Озервекова. Они еще раз обсудили на ночь, как себя вести, если придется выходить на правительство, и разошлись по комнатам.
– Ты опять не спишь? – Спросила Мария Николаевна шепотом.
Он сделал вид, что ее не слышит.
* * *
Арсений вошел в свой кабинет ровно в девять. Его чисто выбритое лицо сегодня выглядело чуть бледнее обычного и капельку торжественнее. Как ни был организм банкира натренирован на равнодушие к телодвижением во власти, сегодняшняя встреча вице-премьера с премьером держала его нервы в напряжении. Не каждый день решается судьба семейного проекта ценой в сто заокеанских миллионов. Поэтому Арсений и серьезных встреч сегодня не планировал. И телефон держал перед собой на столе. Не казенный, что соединял его с клиентами и другими банковскими партнерами, а личный мобильный, по которому всякие придурки звонить не могли. Ровно в десять трубка ожила. На дисплее высветился незнакомый номер, и Арсений тут же откликнулся.
– Здравствуй, мистер Бородин, я уже есть в Москве. Могу я смотреть в твои глаза?
– Привет, Том. Ты имел в виду, приехать?
– Могу брать авто и ехать. Могу ждать тебя в отеле Балчуг. Тут хорошая кухня и красивые девушки.
Игривый тон американца с настроением банкира диссонировал, но Арсений сдержался:
– Том, у нас есть песня – первым делом самолеты, а девушки потом.
– Глупая песня. Девушка в самолете совсем не есть плохо. Немного секса и ты уже сделал океан. Так приедешь?
– Нет, Том, не смогу. Если я тебе нужен, приезжай сам, хотя сегодня у меня день напряженный.
– Напряжение требует расслабления. Ты этого еще не имел понять?
Арсения вдруг осенило: «А почему бы и нет? Ждать и догонять самое противное». И он передумал:
– Хорошо, я еду в Балчуг.
Американец проявил чуткость, встретив гостя в холле отеля.
– Пошли ко мне. Я все поимел в номер, – улыбнулся Белькоф, беря Арсения под руку.
Ливрейный лакей поднял их в лифте на пятый этаж и проводил до двери. Американец занимал люкс из спальни, кабинета и двух гостиных – одна под зал для переговоров, другая для неофициальных приемов. Сюда хозяин и пригласил банкира. Овальный стол едва вмещал фрукты, икру и набор всевозможных водочных бутылок.
– Широко живешь, – улыбнулся Арсений. Том сразу налил ему водки. Бородин отказался. – Прости, друг, жду звонка и обязан иметь чистую голову.
– Ничего, я умею делать кайф один, как настоящий алкогольный профи. Что нового есть в Москве?
– А как дела в Токио?
– Неважно. Биржа в минусе. Йена в плюсе – для них хуже некуда. Я делал справки на предмет открытия твоего отца.
– В Японии?
– Нет, у нас, в Америка. У меня имел места контакт с серьезными людьми. Интерес есть, но есть и проблема.
– В чем, если не секрет?
Ознакомительная версия.
