– Привет, па, – сказал Витька, проходя в квартиру. – Держи свою пластинку.
Полез во внутренний карман, совсем забыв, что тот забит тысячными купюрами. Поморщился, попытался достать со дна эту чёртову стекляшку, но неудачно – купюры посыпались из кармана. Витька дёрнул руками, пытаясь их придержать, но не получилось, и деньги попадали на пол. Папа вытаращил глаза:
– Что это? Откуда столько денег?
Присел на пол возле кучи тысячерублевок, подобрал пару, пристально разглядел со всех сторон. Перевёл донельзя удивлённый взгляд на Витьку:
– Ну-ка рассказывай.
Витька набрал полную грудь воздуха.
– Ну… это долгая история. Ты же знаешь, что я хожу в кружок рисования?
Папа машинально кивнул, Витька с воодушевлением продолжал:
– Ну вот, у нас недавно конкурс был, то есть не у нас, а вообще всероссийский, «Юное дарование» назывался. Рисунки в Москву отправляли, ну и мои отправили. А сегодня пришёл на занятие кружка, а там… там… столько народу, там никогда столько не было – шумят, галдят, бумажки какие-то друг другу передают. Я раздеваюсь, а они меня заметили и кричат: «Вот он! Вот он!» Я даже испугался, представляешь. Чуть обратно не выскочил, но не стал – холодно же, а одежду я уже снял. Я говорю: «Чё я?» А меня окружили всякие тётки и дяди, смотрят восхищённо, кричат: «Гениально, гениально», – а сами, смотрю, мои рисунки держат. Самый главный ихний дядька вышел и говорит, что я на конкурсе победил, и не просто победил, говорит, а вообще уверен, что я новое направление в живописи открыл. Немедленно, говорит, на вручение премии в Москву поехали. Короче, Евгений Витольдович уже собрался, он со мной едет, вроде как мой наставник, ну и я тоже поеду, билет на самолёт уже есть, самолёт через два часа уже. Я возмутился, как же так, говорю, я же собраться не успею, а мне говорят, что мне всё там на месте дадут. Во как, так что я попрощаться забежал, хотя меня даже пускать не хотели, на самолёт, говорят, опоздаем.
– Вот это да, – сказал из-за спины мамин голос. – Я так за тебя рада, но почему же нас не предупредили?
– Привет, ма, а я и не заметил, как ты подошла, – сказал Витька, оборачиваясь и облегчённо вздыхая. Если бы мамы не было дома, папиному рассказу она бы ни за что не поверила и были бы проблемы. А так всё выходило нормально.
– Оказывается, Евгений Витольдович журнал наш в автобусе забыл, ну в котором наши адреса и телефоны написаны. Поэтому они ждали меня в кружке и сильно беспокоились, а вдруг я вообще не приду. А так бы они, конечно, домой пришли, всё, как положено. Очень огорчались, что не знали, как вас зовут и сможете ли вы поехать в Москву, а то бы и вам билеты были. Ну вот.
– А что же они сейчас не зашли? Скажи, пусть поднимаются.
– А их и нету, они меня на такси посадили и отправили домой, сказав, чтобы я побыстрее, а сами в аэропорт поехали, а то вдруг самолёт задерживать придётся.
– Ничего себе, – папа покачал головой, – а деньги-то откуда, ты так и не сказал.
– А! – Витька хлопнул себя по лбу. – Забыл! Этот ихний главный мне, значит, и говорит: «Виктор Владимирович, – говорит, – продайте мне, – говорит, – ваш рисунок». Выгреб из кармана – не, – не из кармана, а из бумажника кожаного – все деньги, что там были, мне отдаёт и говорит: «Может, сейчас он столько и не стоит, но я уверен, что у вас громадное будущее, и со временем я продам этот рисунок за куда большую сумму». Ну я и подумал – а чего бы не продать? У меня таких рисунков всё равно полон дом, а если что, я ещё нарисую. Ну и отдал, а деньги взял. Вот – Витька перевёл дух. – Я тороплюсь, там же самолёт ждёт.
Мама с папой ошеломлённо молчали.
– Ну хорошо, – сказала, наконец, мама. – Но ты уверен, что они нормальные люди? А вдруг они преступники какие и просто обманули тебя и этого вашего Евгения Витольдовича?
– Ну, во-первых, Евгения Витольдовича так просто не обманешь, вы же его знаете? – Папа с мамой синхронно кивнули, хотя никогда Витькиного руководителя кружка и в глаза не видели. – А во-вторых, я этого ихнего знаю – это главный российский художник, я его по телевизору как-то видел. Да и Евгений Витольдович его тоже знает. Они когда-то рисованию учились вместе.
– Какой главный художник? – нахмурился папа.
– Ну… какой-то там начальник совета художников как будто… забыл, как точно называется.
– Союза художников России, что ли? – спросила мама, и на лице её было написано такое восхищение что у Витьки в груди ёкнуло и стало очень стыдно.
– Ну да… вроде, – сказал он, краснея. – Ну мне уже бежать надо, а то самолёт, он долго ждать не будет.
– Ты бы хоть покушал, – ласково сказала мама, но Витька уже обувался.
– Некогда, мам, некогда. Вы за меня не беспокойтесь, там есть кому обо мне позаботиться, да я и сам не маленький. Я вам звонить буду, часто. И в школу позвоните, пусть не дёргаются. Пока! – Витька выскочил за дверь, облегчённо выдохнул и вытер вспотевший лоб. Вроде прокатило. Ещё раз вздохнул и вызвал лифт.
Обошёл дом, беззаботной походкой подошёл к «тойоте». Открыл правую переднюю дверь, обернулся к своим окнам – вдруг смотрят – и сел на сиденье.
– Поехали, – сказал со вздохом.
– А куда, товарищ майор? – спросил водитель, заводя машину.
– Э… – Витька запнулся. Достал карту и обернулся к Рорику: – Товарищ лейтенант, ваши соображения.
«Товарищ лейтенант» выразительно вздохнул, но карту взял.
– Здесь, поблизости, две точки, – сказал он, указывая их пальцем, – думаю, будет разумным проверить их, раз уж мы здесь.
– Отлично, – Витька повеселел, – поехали до Красина, товарищ Агранов, там разберёмся.
– Слушаюсь.
Проехали эти две точки, потом поехали в Киселево, проверять ещё три. Пока проверяли первые две, третья снялась с места и рванула куда-то в Затверечье. Почему-то Витька совершенно уверился, что на этот раз они нашли то, что искали. Но когда «тойота» поравнялась со стареньким, чадящим чёрным дымом выхлопа «москвичом», Рорик негромким голосом произнёс уже набившее оскомину: «Неудачная попытка».
Витька расстроился:
– А с чего ты взял, что неудачная? Чё-то ты темнишь, по-моему. Ну сам посуди, чего эта твоя точка рванула куда-то как раз, когда мы поехали её проверять?
– Он тебя слышит, – сказал Рорик равнодушно.
– Кто слышит? А… Блин! – Витька обернулся к водителю: – Не обращайте внимания, товарищ ефрейтор, у нас внутренние разногласия. Остановитесь пока.
Машина послушно вильнула к обочине. Витька скрестил пальцы и обернулся к Рорику:
– А как ты узнаешь, та это точка или не та? А сразу ты не можешь узнать, чтобы нам лишний раз не мотаться?
