- Чем, чем... Менты его под белы рученьки взяли и пообещали отвезти в специальный центр подготовки к Апо... тьфу ты! - к Армагеддону. Там, мол таких специалистов тьма тьмущая, только вас, мил человек, не хватает. И, естественно, к нам доставили. У нас этих экстрасенсов и контактеров - каждый второй. Долго же он думал, что в этом центре находится. Пока огурцом не стал.
- Огурцом? А что это? - спросил Лешка.
- Огурец-то? А когда распад личности полностью происходит, то контроль над телом пропадает, сознание гаснет и все - нет человека. Туловище лежит, дышит, какает. Кормят его искусственно, а человека нет. Аллес. Шизофрения штука страшная. Но ты, Леш, не переживай, в литературе описаны случаи, когда она проходит сама по себе. Я, лично, этого не видел, но все может быть.
- Дураки вы! - подал голос водитель. - И менты дураки. Надо его было в монастырь везти, на отчитку.
- А это еще что за процедура? - поинтересовался Сашка.
- Сам ты процедура, прости Господи! - рассердился и перекрестился Митрич. - Это обряд такой, когда беса изгоняют из человека. Только его не все священники и монахи могут проводить. Только наиболее опытные.
- Я видел, фильм такой есть "Экзорцизм"! Там дьявол в девочку вселился, и с ним священник там дрался. Клёвая фантастика!
- Сам ты фантастика! Я тебе говорю, что в самом деле бывает, а ты фильм, фильм...
- Да ну! Ерунда это все ненаучная! - отмахнулся Сашка.
- Молодой ты еще, зеленый. Пороха не нюхал, и на бабу не залазил. Вот и чушь несешь. - Разгорячился шофёр. - Ты хоть знаешь, что эти самые одержимые отличают святую воду от обычной? А видел как их в церквах-то выворачивает наизнанку, когда бес выходит? То-то!
- А ты сам-то, Митрич, видел? - скептически отозвался на тираду шофера Сашка.
- Сам не видел, врать не буду. И не приведи Господь, такие страсти увидеть! А вот бабка моя, покойница, Царствие ей Небесное, видела. Страсть, говорила, внучок, какая - человека крутит, вертит, в воздух подкидывает. Бес-от сопротивляется, орет как оглашенный...
- Вот! - назидательно поднял палец Сашка. - Сам не видел, только сказки бабкины рассказываешь. А тому психу врачи четкий диагноз поставили - "параноидальная шизофрения"!
- Да они каждому второму эту шизофрению ставят. Как что не понимают, так сразу "шизофрения", Этак у них и Серафим Саровский, прости Господи, шизофреником станет, оттого, что с Божьей Матерью разговаривал. - Снова перекрестился Митрич.
- И поставят, а что? - Сашка, несмотря на его крупную, плотную комплекцию походил сейчас на взъерошенного воробья.
Митрич сплюнул с досады в окно и замолчал.
А Сашка почесал затылок и добавил:
- Как же этот синдром-то называется? Синдром, синдром... А вспомнил! Синдром Кандинского-Клерамбо!
- А что это за синдром? - поинтересовался, молчавший до того, Лешка.
- Не помню я.
- Хреновый из тебя фельдшер! - вздохнул Лешка. - Элементарных вещей не знаешь.
- Сам ты псих хреновый! - в тон Митричу ответил Сашка. - Я, вообще-то, акушер-гинеколог по диплому. А работаю на "Скорой". На фига мне психиатрия?! Ты бы меня чего из травматологии спросил или как утонувшего откачать.
- А дальше-то будешь учиться? - спросил Лешка.
- Хочу вот летом в медицинский поступать. А ты, гляжу совсем ожил?
- Совсем. В туалет только очень хочу.
- Приехали - уже отозвался Митрич и включил сирену с мигалкой, чтобы занять место на парковке, забитое таксистами. Но никто даже не пошевелился, чтобы пропустить "Скорую". Тогда опытный водила въехал прямо на тротуар у самого здания вокзала.
- Я быстро! - сказал Сашка и выскочил с какими-то бумагами из "рафика", громко хлопнув дверью.
Митрич закурил в открытое окно, а Лешка, помялся-помялся, но все же рискнул спросить у хмурого водилы:
- Слышь, Митрич, а в каком монастыре эту самую... отчитку делают?
- А тебе зачем? - спросил его, не поворачиваясь Митрич.
- Да я, это... Меня тоже, этот самый, бес преследует. - С трудом произнес Лешка.
- Ишь ты! - выглянул из-за сидения водитель. - Тоже буковки считаешь?
- Хуже. - Коротко ответил Лешка.
- Ты вот чего... - задумчиво произнес Митрич. - Тебя когда в дурку доставят, ничего психиатрам не ври, говори как есть. Только, что чертей видишь, умалкивай. Мол, срыв был, все такое. А главное, признавай, что больной. Они дюже любят, когда психи себя психами называют. Тебя недельки две, может месяц понаблюдают, а потом на дневной стационар переведут, если буянить не будешь.
- Это уж как получится. - Вздохнул Лешка. - Когда он во мне, я себя контролировать не могу.
- А ты постарайся! Бесу-то больно не уступай. И молитовку про себя постоянно читай. "Отче наш" знаешь?
- Нет.
- Эх, молодежь, молодежь... про девяностый псалом уж и спрашивать не буду. Тогда хоть Иисусову молитву читай. Она коротенькая. Сразу запомнишь. "Господи Иисусе Христе, помилуй мя грешного". Запомнил? Повтори-ка!
- Господи, Иисусе Христе, помилуй мя грешного! - как послушный ученик повторил Лешка.
- Молодец! - Одобрил Лешку Митрич. - Постоянно читай, а особенно тогда, когда чего странное увидишь или почувствуешь. И крестное знамение накладывай на себя. Понял?
- Понял. - кивнул студент.
- И когда тебя отпустят, ты сразу бегом в храм ближайший, в ноги священнику падай, говори - так мол и так, на отчитку мне надобно. У вас в епархии наверняка старец какой ни то отчитывает. Только смотри одной отчиткой-то не обойдешься. Какое-то время в монастыре поди пожить придется.
- Он говорит, что я друзей своих убил. - Неожиданно ляпнул Лешка.
- А ты ему не верь. Глаза небось отводит, а друзья твои живы-здоровы.
- Вряд ли... - снова вздохнул Лешка. Слишком реальными были воспоминания, от которых хотелось сбежать на край света.
Но тут прибежал Сашка, при котором разговор вести не хотелось.
- Ну все! - радостно открыл он дверь. - Там начальник вокзала с начальником поезда еще матерят друг друга, но, в принципе, вопрос уже решен. Отправят тебя через пару часов домой. Радуйся, псих.
И Лешка, правда, обрадовался. Перспектива сгнить заживо в стенах бахчисарайской клиники повергала его в такое отчаяние, что он не хотел и думать об этом, что понял только сейчас.
- Митрич! Помогай! - открыл Сашка задние двери "буханки".
- Развяжи ты парня, пусть хоть кости разомнет. - Неожиданно пожалел Лешку Митрич.
- Не положено. С меня потом башку снимут, если он деру даст.
- Охо-хо, доля наша горькая... - вздохнул Митрич и взялся за ручки носилок.
Дотащили его до вокзального медпункта быстро и только там сняли ремни, оставив, впрочем, завязанной смирительную рубашку.
В комнате сидела симпатичная темноволосая женщина средних лет, естественно, в белом халате, и заполняла какие-то бумаги.
