личному мнению, и он передаст его с проникателем, исполнителям надо пробиться в прошлое на уровне Атлантиды и вступить в контакт с соотечественниками конкена. Что это даст, он, правда, не знал… Однако уйти в дом Невера одному не удастся, нужна помощь конкена.
– Планер бы сюда, – вырвалось у Невера, его восклицание ввело конкена в замешательство.
– Что? Взлететь птицей?
– Вот именно.
Конкен поднял брови, помолчал.
– Человек не летает! – сказал он, как отрубил.
– Летает, да ещё как!
– Человек не птица.
– Неужели вы не знаете, как можно летать?
– Зачем?
– Странно… Летать, чтобы летать. Это же прекрасно – летать!
– Не знаю, – равнодушно отозвался конкен.
– Да что вы вообще знаете?
– Многое. О чём я так же могу говорить мечтательно и возвышенно, как и ты.
– Надеюсь, – снисходительно сказал Невер.
– Надейся, – тем же тоном отозвался Лимпак.
Странный разговор, но Невер почувствовал потепление отношений между ними, понимая, как далеки они всё-таки не только в развитии и мировоззрениях, но и в мыслях, и в мечтах.
– Ты что-нибудь надумал?
– Я-то надумал… Случиться же может всякое…
Конкен, крадучись, на цыпочках шёл впереди. Подходя к очередной двери, а их великое множество, он на мгновение замирал, обследуя пространство за дверью. Ему сильно мешали суматошные мысли Невера, и он попросил его думать и видеть перед собой либо гладь воды, либо безоблачное небо.
Они прошли уже, никого не встретив, довольно много переходов и комнат. Конкен нервничал, потому что не видел и не слышал стражи, а, значит, не знал, где их могут поджидать. А Невер успокоился, трезво оценивать всё произошедшее с ним за несколько часов пребывания в превращении. Он поглядывал на хмурящегося спутника, останавливался или начинал движение по его жесту и перестал бояться ни самого конкена, и того, что за ним стояло. Идея противоречий между параллельными мирами, в которых живут те же самые люди, стала ему казаться совершенно абсурдной. Конечно, и в институте времени разгорались иногда горячие споры. Однако никогда ещё ни одному нейтралу не случалось соприкасаться с нейтралами иных, по сути, конкурирующих миров.
Встреча с конкеном вызвали удивительные и странные мысли у Невера.
«Вот ведь, – думал он напряжённо, – мир каждого человека не похож на миры других людей, однако сосуществует с миллиардами отдельных имён, и не вступает с ними в конфликт. Так неужели что-то меняется, если есть несколько путей развития человечества?»
Задав себе этот вопрос, у него тут же возник второй.
«Что если, проводя очередной эксперимент, мы натыкаемся на один из независимых параллельных миров и делаем самонадеянный вывод об участии его создания или изменения?»
Так же и соотечественники конкена, наверное, возомнили себя единственным продуктом правильного развития человеческой цивилизации. А их – миров – оказывается множество. И они не мешают другим, не угрожают, а сосуществуют. И лишь иногда, совершенно случайно и нелепо, соприкасаются, как это случилось здесь, в Горколе, между ним, Костровым через Невера, и тем, кто здесь превратился в конкена. Соприкоснулись сразу три мира!
« И не враждовать нам всем надо и не пытаться мешать друг другу, – сделал решительный вывод Невер, – а сотрудничать, помогать тем, кто отстал, и учиться у тех, кто нас обогнал».
– Наконец-то усвоил! А? – услышал он радостный возглас Лимпака и не сразу понял, с чего это он вдруг расшумелся и развеселился.
– Ты чего?
Они стояли перед очередной дверью, но конкен не прислушивался к тому, что за ней делается. Он дотянулся до плеча Невера и с дружеской улыбкой легко ударил по нему.
– Наконец-то ты понял… Правда, всё не так просто как тебе показалось, но идея верна. Миров множество и каждый по-своему хорош и имеет право на жизнь.
Сбитый с толку своими мыслями и заявлением конкена, Невер долго не мог прийти в себя.
– Так зачем ты мне… меня… вводил в заблуждение?
Конкен улыбнулся и потёр щеку о плечо.
– Ах, Невер. Все мы люди и тем похожи друг на друга. Обидев тебя своим утверждением, мне удалось выбить из тебя спесь возомнившего о себе дилетанта. Иначе ты первым бы завёл речь, ничего не зная о сути дела о доминанте вашего путти развития. Не так ли?
Невер фыркнул.
– А Верхние, значит… а наши машины, пыхтящие и коптящие… а стадо антилопов, как ты говоришь? – перечислил Невер, понимая нелепость своих вопросов.
– У каждого своё. И достоинства, и недостатки. Мы люди, и нам свойственно и то и другое.
– Ну, конечно… – Неуверенно согласился Невер. И всё-таки ещё один вопрос, засевший в голове, не давал ему расслабиться и полностью поверить своим неожиданным размышлениям и подтверждающим словам конкена. Вначале он не понял даже, что ему мешает. – А как же… – наконец, спросил он, – истинный… естественный путь?
Лимпак развёл в стороны руки и склонил на бок голову, изображая человека, которому всё ясно, потому что не ясно ничего.
– Кто их там разберёт? Все пути истинные и все естественные…
Т А Б У
«Сказка ложь, да в ней намёк…»
А.С.Пушкин
– Вот полюбуйся, Алексей, – Игорь Щербаков мазнул по лицу рукой, смахивая пот, и показал перед собой на зелёное переплетение растений.
Давящая духота немилосердно жаркого дня сводила Алексея Шелепова, выросшего почти за полярным кругом, с ума. Хотелось в тень, в прохладу, к холодному пиву. Привык как-то в последнее время к кондиционеру и освежающему душу, расслабился. А тут, в тропических зарослях, от жары и густого от испарений воздуха мутило, в голове, словно всё слиплось в аморфную массу и медленно растекалось по всему телу.
Алексей тупо посмотрел в сторону, указанную Щербаковым, и ничего неожиданного не увидел. Уфф!.. До чего жарко!.. Ах, да! Визирки дальше не было. Вот последний репер, а дальше – непроглядная штриховка тонкоствольного леса.
– Чего же ты? – с кислым, будто бы обиженным лицом, обратился он к молодому и нетерпеливому спутнику, Владимиру Макарову, так же неуютно чувствующему себя под лучами убийственного солнца.
– Как чего, Алексей Петрович? Я же объяснял. Рабочие отказываются дальше прорубать просеку. Там, говорят, холм Убо. Подходить к нему нельзя. Табу. А уж… Как же визирование проводить?
– Какой там холм?.. Ты сам к нему подходил?.. Ну, и что? Кучка земли в рост человека, – Щербаков показал над собой рукой; приземистый и плотный, он свой рост не почитал за эталон. – Другой термитнику выше.
– Так уж и термитника, – не согласился Макаров. – Это Вы до него не дошли.
– До него, будь уверен…
– Перестаньте, чёрт возьми! – Алексей понял одно – назревают неприятности. – С Камиллом говорили? Что он?
– Камилл и вашим и нашим, – хмыкнул Макаров.
Молча постояли на солнцепёке.
– Идёмте отсюда, иначе сваримся, – сказал Алексей и тяжело двинулся по узкой тропинке-визирке, прорубленной аборигенами с помощью и указке Макарова. На спине рабочей робы Алексея, надетой по случаю выезда в район строительства дороги, между лопатками от пота темнело пятно со смазанными краями.
– Я там дальше повёл визирку. Метрах в двухстах отсюда, – сказал ему
