Он минуту обдумывал это положение, затем сказал:
— Вы правы. Похвальный лист от бойскаутов никак не мог бы быть мною получен, ибо я не смог получить даже звание бойскаута. Я завалился на определении деревьев.
Статья отправилась и через два месяца появилась в печати. Вы себе не можете представить, как был счастлив Пол-Сэмюэл Иствуд Хэрман. Мы с ним накупили в том самом кафе на обочине столько жаренного на вертеле мяса, что у нас животы могли изнутри сгореть, если бы мы тщательно не сбивали пламя подходящими огнетушителями — одним за другим.
Не надо, старина, кивать головой и тянуться к своим дурацким гранкам. Я еще не кончил.
Примерно в те дни я уехал погостить в загородный дом к одному своему другу — тому самому, которого я учил ходить по снегу. Я вам, по-моему, это рассказывал. И получилось так, что профессора Хэрмана я не видел три или четыре месяца.
По возвращении в город я сразу постарался с ним увидеться, поскольку был уверен, что он уже запродал какой-нибудь японской фирме патент на получение энергии из ничего и прошел номинацию на Нобелевскую премию. Я считал, что он ни за что не станет меня сторониться и что обед в «Короле гамбургере» вполне может стать реальностью. В предвкушении обеда я даже захватил бутылку кетчупа, сделанного по собственному моему рецепту.
Я его нашел в его кабинете, где он сидел, тупо уставившись в стенку. Лицо у него было покрыто трехдневной щетиной, а костюм выглядел так, будто в нем спали три ночи подряд, хотя сам профессор имел вид человека, не спавшего уже четыре ночи. Разрешать суть этого парадокса я не стал и пытаться. Я спросил:
— Профессор Хэрман, что случилось?
Он взглянул тусклыми глазами. Постепенно, микроскопическими дозами, в них появлялось выражение, близкое к сознательному.
— Джордж? — спросил он.
— Именно я, — заверил я его.
— Это не помогло, Джордж, — сказал он. — Вы меня подвели.
— Подвел вас? Чем?
— Статья. Ее напечатали. Ее все прочли. Каждый, кто читал, нашел ошибку в математических доказательствах. Причем все нашли разные ошибки. Вы обманули меня, Джордж. Вы сказали, что поможете мне, — и не помогли. И я могу теперь сделать только одно. Я подытожил счета из того кафетерия на углу. Вы мне должны 116 долларов 50 центов только за пиццу, Джордж.
Я был в ужасе. Если мои друзья взялись за суммирование счетов, то к чему мы придем? Этак даже вы начнете подсчитывать свои убытки, невзирая на свои нелады со сложением и вычитанием.
— Профессор Хэрман, — ответил я. — Я вас не подводил. Я вам обещал, что вы увидите свою статью напечатанной, — и вы увидели. Более ничего я вам не обещал. Отсутствие ошибок в вашей математике я вам не гарантировал никак. Откуда мне знать, что вы там напутали?
— Я не напутал! — в его голосе от возмущения появилась сила. — Там все правильно.
— Но как же те профессора, что нашли у вас ошибки?
— Дураки все как один. Они математики не знают.
— Но все они нашли разные ошибки?
— Именно так. — Голос у него вырос почти до нормального, а глаза заблестели. — Мне надо было это предвидеть. Они некомпетентны и должны быть некомпетентными. Если бы они знали математику, они нашли бы одну и ту же ошибку.
Но блеск в глазах тут же потух, и голос упал.
— Но что толку? — продолжал он. — Моя репутация погублена. Я стал посмешищем навсегда. Если только… только…
Он вдруг резко приподнялся и схватил меня за руку.
— Если только я им не покажу.
— Но как вы сможете показать, профессор?
— До сих пор у меня была только теория, цепь аргументов, утонченные математические рассуждения. С этим можно спорить и можно пытаться опровергнуть. Если я смогу на самом деле создать эти пары частиц и античастиц, если я смогу создать их в достаточных количествах и высвободить существенные запасы энергии из ничего…
— Да, но сможете ли вы?
— Должен быть способ. Я должен подумать — подумать — подумать…
Он склонился головой на руки и пробормотал: «Подумать… подумать». Потом он вдруг посмотрел на меня и прищурился.
— В конце концов, это уже было сделано раньше.
— Было?
— Я абсолютно уверен, — заявил он. — Восемьдесят лет назад какой-то русский наверняка разработал метод для получения энергии из вакуума. В то время Эйнштейн только что построил свою теорию на основании изучения фотоэффекта, и из нее это можно было вывести…
Не буду скрывать, что отнесся к этому скептически.
— А как звали этого русского?
— Откуда мне знать? — возмущенно ответил Хэрман. — Но он явно создал массу частиц на земле и массу античастиц в космосе за пределами атмосферы — просто для демонстрации. Они понеслись друг другу навстречу и столкнулись в атмосфере. Это было в тысяча девятьсот восьмом году в Сибири, возле реки Тунгуска. Явление назвали Тунгусским метеоритом. Никто не мог понять его сути. Все деревья на расстоянии сорока миль повалены, а кратера не осталось. Но мы-то теперь понимаем, в чем дело, правда ведь?
Он сильно возбудился и вскочил на ноги, стал бегать вприпрыжку и потирать руки. Из него так и лез энтузиазм, перемежаемый примерно следующими рассуждениями:
— Этот русский, кто бы он ни был, специально выбрал для эксперимента центр Сибири, чтобы не повредить населенным районам, но сам наверняка погиб при взрыве. А в наши дни мы можем провести эксперимент с помощью дистанционного управления по радио.
— Хэрман, — сказал я, потрясенный его намерениями, — вы же не собираетесь ставить опасных экспериментов?
— Это я-то не собираюсь? Как бы не так! — прошипел он, и на его лице появилось выражение чистого зла. В этот момент его сумасшествие стало явным. Помните, я говорил вам, что он был ученым-психом.
— Я им покажу, — визжал он, — я им всем покажу! Они у меня посмотрят, можно получать энергию из вакуума или нельзя. Я такой взрыв устрою, что Земля содрогнется до самого нутра. Они мне посмеются!
И вдруг он напустился на меня:
— Убирайся отсюда, ты! Пошел вон! Ты хотел украсть мою идею — не выйдет! Я тебе сердце вырежу и собакам брошу!
Продолжая что-то бессвязно выкрикивать, он схватил со стола что-то острое и бросился ко мне.
Обо мне можно сказать всякое, старина, но никто не скажет, что я навязывал свое присутствие там, где оно нежелательно. Я с достоинством удалился, поскольку истинный джентльмен ни на какой скорости не теряет своего достоинства.
С Хэрманом я больше не виделся; знаю только, что в Недоумлендском ПКУО он больше не работает.
Вот и вся история про сумасшедшего ученого.
