Ну да ладно. Пусть уж они поймут каждый по-своему…
Ивана я снова нашел на площадке последнего вагона. Вместе с ним стоял товарищ Обыкновеннов.
Ивана я ни о чем не расспрашивал. Да и бесполезное это было дело. Если захочет, то расскажет сам. А вот товарища пришельца мне хотелось кое о чем спросить.
— Вы хотели рассказать мне какую-то историю.
— Да. Хотел.
— Еще есть время. Расскажите.
— Нет, теперь это не имеет смысла.
— Но ведь именно перед Марградом вы и хотели рассказать ее!
— Я был уверен, что все будет по-другому.
— Понимаешь, Артем, — сказал Иван. — Товарищ Обыкновеннов был уверен, что для спасения поезда нужно было обязательно пожертвовать вашими с Ингой детьми. Это был единственный возможный вариант. Все знали это. Но ведь решили-то не так. Это и непонятно товарищу Обыкновеннову.
— Не понимаю, — подтвердил пришелец. — Ваш мир совершенно нелогичен. У вас какой-то разрыв между причинно-следственными связями. Пассажиры сделали совершенно противоположное тому, что было необходимо для спасения, и поезд тем не менее благополучно прибывает в Марград.
— Пришельцу, наверное, это действительно трудно понять, — согласился я.
— Господи, да какой я теперь пришелец! — воскликнул товарищ Обыкновеннов. — Ведь я же живу здесь с незапамятных времен. И все равно ничего не понимаю! И как это у вас из совершенно нелогичных посылок получаются правильные действия?
— Видите ли, — сказал я, — мы и сами еще много не понимаем. Но это не причина для того, чтобы бездействовать. Когда-нибудь мы поймем все. Во всяком случае, гораздо больше, чем сейчас… А вы вот мне что скажите… Вы действительно пришелец с планеты Ыбрыгым?
— Я обижусь, — сказал товарищ Обыкновеннов. — Я обижусь на вас, Артемий!
Фирменный поезд «Фомич» прибыл в Марград.
Первой, кого мы встретили, когда вышли из вагона, была бабуся со своим великаном внучеком Колей.
— Здравствуй, голубчик, — запричитала она. — Доехали, милые вы мои… Да ты никак, голубчик, с семьей ехал?
— Приехал с семьей, — ответил я. — Вот жена, Ингой звать. Два сына, Саша и Миша, и дочь Валя.
— А старухе голову морочил, что холостой. Ай-яй-яй! — погрозила она мне. — Нехорошо старуху обманывать.
— Да я и не обманывал вас. А вы зачем в Марграде?
— Как зачем? — удивилась бабуся. — Мы с Феней сюда прилетели.
— Отца привезли в Академию наук, — пояснил внук Коля. — Заинтересовались им. Отсыпается в гостинице. А мы вот решили вас встретить. Знакомые все-таки люди.
— Это хорошо, что вы здесь оказались, — сказал я.
— Мы, голубчик, в гостинице «Крутые берега» остановились. Ты уж, пожалуйста, навести старушку. Я ведь все больше одна сидеть буду.
— Обязательно навещу. В ближайшие дни. Твердо обещаю.
— Вот и хорошо. И про нуль-упаковку, может, что выяснится. Феня-то вдруг еще и человеком станет. Очень уж хочется матери, чтобы все ее дети людьми были.
— Я уверен, что станет. Помощь человеческая ему была нужна.
— Ох, как нужна, голубчик, людям помощь человеческая… Ну да ладно. Я вижу, вас встречают.
— Где? — все-таки испугался я.
— Мама! — крикнула Инга и бросилась к полноватой женщине, рядом с которой шагали высокий пожилой мужчина и парень. — Мама! Папа! Борька!
— Инга! А это?
— Мама, я тебе все сейчас расскажу. Мама, вот мой муж. Его зовут Артемом. Это Миша. — Она кивнула на сына, которого держала на руках. — А это Саша. Он уже первый класс закончил. И Валя. Ей четыре года.
— Да что-то я ничего не пойму, — удивилась моя теща.
— Мама, ну что тут непонятного. Вот мой муж, и вот мои дети. Трое их у нас.
— Как это трое? Почему именно трое? Да ты вдовца, что ли, взяла?
— Подожди, мать, — остановил ее муж. — Тарахтите, как сороки. Ничего не поймешь. Давай-ка, Инга, коротко и внятно.
— Ну, понимаете. Мы с Артемом познакомились в вагоне. А потом у нас появились дети… Трое. Саша, Валя и Миша.
— Подбросили! — ужаснулась мать Инги.
— Да нет! Ничего нам не подбросили. Появились они у нас. Сначала Саша. Он новорожденный был, а кормили его в другом вагоне. А на второе утро ему уже четыре года стало. И появилась Валентина. А потом…
— Ты что-нибудь понимаешь? — спросила мать Инны у мужа.
— Не очень, но надеюсь когда-нибудь понять.
Я был уверен, что сегодня они все равно ничего не поймут. Может, и через год не поймут. Но смирятся. Внуки как-никак… Поэтому я поставил дочь на асфальт и сказал:
— Артем.
— Артем, — покачала головой теща. — Посмотрите на него. Он Артем!
— У меня квартира есть, — заявил я, не зная для чего. Чтобы солидности себе, что ли, придать.
— Бабушка! — топнул ногой Сашка. — Ты так и будешь стоять и не поцелуешь меня?
— Да что же это?! — растерялась женщина.
— И меня, — попросила Валентина.
Знали они, знали своих бабушку и дедушку!
— Милые вы мои! — вдруг расплакалась мать Инги и принялась целовать внука и внучку. Потом выпрямилась и заявила: — Все равно ничего не понимаю.
Ну, тут они еще маленько поразбирались, а я увидел Степана Матвеевича и не выдержал, подошел к нему.
Степана Матвеевича держали под руки два молодых человека, по виду вовсе не академики, но все же из. Академии наук.
Где-то совершили запуск в прошлое, потому что взгляд Граммовесова был ужасен. Я подошел и обнял его. Мне плакать хотелось при виде этого жуткого зрелища.
— Можно хоть что-нибудь сделать? — спросил я у молодых людей, поддерживающих Степана Матвеевича.
— Ничего нельзя сказать заранее.
— Главное — объяснить феномен, — сказал второй. — Вы родственник?
— Нет. Но я очень заинтересован в судьбе Степана Матвеевича.
Кто-то тронул меня за плечо. Я оглянулся. Это был Семен. И лицо его было сейчас не злое, не грубое, а просто какое-то тоскливое.
— Вот что, Артем, — сказал он. — Возьми на память. — И он протянул мне радиотелефонограмму.
— Что это?
— Прочитаешь… Я ведь и не знал, что ему уже четыре года… Только по фамилии и догадался. Валерка это послал. На все станции… Прощай…
— Подожди, Семен.
Но он только махнул рукой и пошел прочь.
Тося все еще стояла возле вагона. Уж ее-то я не мог отпустить просто так. Да и некуда ей было идти здесь, в Марграде.
— Тося, — сказал я, — ты сейчас поедешь к нам. И мы все очень здорово придумаем.
— Нет, Артем. Я приду к вам, но не сейчас.
