— Сэр, почему этого человека несут? Он что, болен? — мешая пройти, задавал он вопросы.
— Нет.
— Тогда объясните, почему вы его несете.
— Потому что он спит.
— Почему он спит, разве его нельзя разбудить?
— Нет.
— Почему?
— ОН ОЧЕНЬ УСТАЛ.
— То есть он не в состоянии идти?
— Нет.
— Значит, он все-таки болен! Сэр, я настаиваю на том, чтобы вызвать доктора!
— ОН НЕ БОЛЬНОЙ, — закипая, произнес Кузьмин.
— Но сэр, вы только что сказали, этот джентльмен не может идти, — не обращая внимания на раздражение в голосе русского, продолжал гнуть свою линию менеджер.
— Он. Не может идти. Потому что. Спит, — выговаривая по слогам, произнес Кузьмин.
— То есть….
— А спит он, потому что у него была очень тяжелая работа и мистер Соловьев очень, очень устал — сквозь зубы проговорил Юрий, чувствуя, что его терпение на исходе.
— И все же, сэр, позвольте узнать, почему вы не хотите обратиться….
— Потому!!! — по-русски рявкнул Кузьмин, и в его взгляде и голосе проскользнуло что-то такое, что заставило придирчивого англичанина закрыть рот и оставить этих чертовых русских в покое.
Кузьмин проснулся от ощущения, что рядом кто-то чавкает. Он с трудом разлепил глаза, обещая себе, что если это обслуга его разбудила в такую рань, то всех поубивает, причем выберет самый жестокий способ. Юрий вышел из спальни и тут его ждал сюрприз. На диване гостиной, разложив на журнальном столике все съестное, которое было в номере, сидел Соловьев. Его челюсти энергично перемалывали все, что маг методично засовывал в рот. При этом шелест разрываемой обертки не прекращался ни на секунду.
— Пивет, босс, — произнес чародей с набитым ртом.
— Андрей?
— А кого ты ещё ожидал здесь увидеть? — проглотив очередную порцию, сказал маг. — Вы же сами сюда притащили. Кстати, зачем вы это сделали? Надеюсь, никакого подтекста в ваших действий не было?
— Чего? — туго соображая после сна, переспросил Кузьмин.
— Ну, что-то вроде «посмотри, что мы умеем» или…
— Дурак, — проворчал Кузьмин, когда до него дошло, на что намекает чародей, — мы за жизнь твою беспокоились, а он…
— Слава богу, — облегчено выдохнул Соловьев. — А то представляешь, просыпаюсь, и первое что вижу, как вы в обнимку лежите.
— Ну, идиот, как тебе в голову могло прийти. Дурак и есть, — меряя гостиную шагами, возмущался Кузьмин.
— Да успокойся, пошутил я. Увидел тебя, хлопающего глазами, и не удержался, — постарался успокоить друга маг.
— Шутишь? За такие шутки морду бьют.
— Ну, прости, неудачная шутка, прости, — вставая на колени, произнес Андрей.
— Прости… чем ты думаешь вообще — не успокаивался Кузьмин.
— Прости барин, не губи, — обхватив ногу проходящего мимо Юрия, захныкал чародей.
Кузьмин хотел сделать шаг, но маг не отпускал ногу:
— Отпусти.
— Не отпущу. Хочешь, выпори меня, только ремнем, но прости. Прости меня, холопа, — закатывая глаза, произнес Соловьев.
— Клоун, — не выдержав, улыбнулся Кузьмин. — Все, отпусти.
— Прощаешь?
— Да.
Маг тут же отпустил ногу и встал, как ни в чем не бывало. Сникерс будешь? — усаживаясь на прежнее место, спросил Соловьев.
— Нет. И все же, как тебе могло в голову придти такое?
— Юра, тебе что, понравилось, как я облизываю твои ноги? — спросил маг.
— Нет, — ответил Кузьмин, и сделал шаг назад, на всякий случай.
— Если бы ты знал, что иногда приходит мне в голову, освобождая очередной батончик от обертки, сказал Соловьев, — ты, наверное, меня бы четвертовал.
— Ой, — вскрикнул маг, когда в него угодила подушка.
— Скажешь еще какую-нибудь гадость, и в тебя полетит ваза, — предупредил Кузьмин.
— Все, я нем как рыба, — заверил Соловьев, когда взглянул на вазу стоящую сбоку от Кузьмина.
— Мужики, вы совесть имеете, два часа ночи, — кутаясь в халат, в дверях гостиной стояла Аглая. — А насвинячили-то как.
— Извини, жрать очень хотелось, — собирая обертки, оправдывался маг.
— Вызвали бы обслугу, они бы чего-нибудь принесли.
— Я и не додумался, — усмехнулся Соловьев. — Сейчас организуем, вы что-то будете?
— Я - нет, — ответил Юрий.
— Сок если только, — сказала Аглая.
Женщина забралась на диван с ногами и, словно кошка, протиснувшись под руку Юрия, устроилась у него на груди.
— Вы что, до утра не могли потерпеть с делами? — зевая, произнесла Аглая.
— Да нет у нас никаких дел, — поглаживая жену по голове, сказал Юрий.
— Что же тогда не спишь?
— Да этот оживший, — Кузьмин махнул в сторону Соловьева, который на ломаном английском договаривался со службой доставки, — разбудил своим чавканьем.
— Ну, тогда, — рука женщины нырнула под халат мужа, пойдем спать, день был тяжелый.
— А этого куда?
— А куда его денешь? — женщина наморщила хорошенький носик. — Придется терпеть до утра.
— Сейчас почавкаем, — радостно потирая руки, произнес маг, положив телефонную трубку.
— Андрюш, мы спать пойдем, ты как-нибудь без нас, хорошо? — зевая, спросила Аглая.
— Лады, только подушку киньте, — легко согласился маг. Он весь был в предвкушении, ожидая, когда наконец принесут еду.
«Что-то изменилось», — пронеслось в голове, и он открыл глаза.
Рядом на плече посапывала жена. Её рука обвила его шею, а на животе чувствовалась приятная тяжесть от женской ноги. Юрий лежал, боясь разбудить любимую, наслаждаясь запахом духов и теплом, идущим от Аглаи.
И все-таки что-то изменилось, Кузьмин чувствовал это сердцем. Он вообразил, как учил его Соловьев, линию и стал мысленно передвигать эту линию по кругу, сканируя пространство вокруг себя. Едва его мысленный взор достиг жены, как видение наполнилось слабым свечением. Юрий затаил дыхание, боясь спугнуть картину, он медленно стал проводить воображаемую линию по телу женщины. Когда мысленный сканер достиг уровня живота, сердце Кузьмина бешено забилось, низ живота жены излучал тепло и был окрашен сразу несколькими цветами. Почему-то Юрий был уверен, что так могла светиться зарождающаяся жизнь. Кузьмин несколько раз втянул воздух через нос, выдыхая через рот стараясь успокоиться.
— Может, мне просто показалось, — прошептал он.
Кузьмин снова закрыл глаза, и повторил сканирование, результат был тот же, мало того, ему на миг показалось, что он даже увидел лицо будущего ребенка.
— Юра, что с тобой? — обеспокоено, произнесла Аглая.
Кузьмин открыл глаза, на него смотрели тревожные глаза.
— Ничего, ничего плохого, — улыбнулся Юрий и обнял жену.
