В какой-то момент Гилель прошептал мне:
— Взгляни-ка на это.
Он открыл маленькую коробочку — из запасов, привезенных Секвойей. В ней была дюжина швейных иголок.
— Значит, он собирается шить им одежду, — сказал я тихонько.
— Нет, старик, ошибаешься. Смотри.
Он положил коробочку на пол. Она сама собой развернулась и нацелилась одним концом на электрокабель. Гилель крутанул ее и отпустил — она приняла прежнее положение.
— Это ответ на вопрос, — сказал он.
— Какой вопрос?
— Тот, которым ты не сообразил задаться.
Он заметил, что мне это до лампочки, не стал настаивать и повернулся к Вождю.
— Можем мы поговорить, не тревожа ваших совершенно замечательных существ?
— Все зависит от интонаций и напевности голоса человека, — ответил Секвойя. — Ваш голос им по нраву — это очевидно.
— Я хочу воззвать к вашему разуму. Вы с крионавтами открываете новую эпоху в науке. Ваше имя будет вписано в историю золотыми буквами. Поэтому не хоронитесь здесь. Поднимайтесь наверх, к людям. А мы. Команда, беремся вас охранять. Вы знаете, что мы народ надежный. На нас можно положиться.
— Нет уж! Это мое дело, обойдусь без посторонних.
— Кто же спорит. Это ваше дело. И мы к вашей славе примазываться не намерены.
— Не нужно мне никакой помощи.
— Хорошо. Тогда воззвание к разуму номер два. Касательно поразительного симбиоза с Экстро. Это же надо всесторонне исследовать. Гигантский шаг в эволюции! Хотя бы тут вы позволите помочь вам?
— Нет.
— Профессор Угадай, вы совершаете исторические открытия — и одновременно таитесь. Чего ради? Гинь утверждает, что вы уже совсем не тот, что раньше. Почему? Вы не контролируете ситуацию? Вами управляет Экстро?
— Нет.
— Так это вы управляете им?
— Нет.
— Слушайте, у вас совсем как в неудачном браке. Экстро уже знает, что вы прячетесь от него под землей?
— Да, но здесь он не может меня достать.
— А разве электроника вашего воздухолета не выболтает все о происходившем под землей, когда вы поднимитесь наверх?
— Электроника автомобиля примитивна. Она рассчитана на работу в момент движения. Он соображает, но не запоминает.
— Ишь ты! Но Экстро — он все помнит.
— Да.
— Он живое существо?
— Дайте мне точное определение того, что такое живое существо, и я отвечу.
— Я сам отвечу, профессор Угадай. Он живой — через вас, благодаря вам. А теперь все-таки скажите, почему вы прячетесь от своего партнера под землей.
— Потому что у меня бардак в мыслях! — внезапно заорал Секвойя. Троица альбиносов-криошей бросилась врассыпную. — Со мной произошло столько всего, что мне надо как-то рассортировать свои мысли! И у меня масса проблем с гермафродитами. Например, они безумно пугливые — не знаю почему. И существует еще тысяча «не знаю почему». Ради всего святого, оставьте меня в покое. Дайте мне спокойно подумать!
— Я вас понимаю и ничего против не имею. Но в обмен и вы должны оставить нас в покое.
— Я уже говорил Гиню. К убийствам я не имею ни малейшего отношения,
— Тогда перестаньте давать жизнь убийцам!
— Каким образом?
— Улетите с Земли. Вне Земли вы недостижимы для Экстро.
— Ни за что. Я готов прятаться, но не спасаться бегством.
— О! Так вы у нас своевольны и упрямы, — сказал Гилель. — Это все от того, что вы недавно стали бессмертным. Кружится голова от новизны и сознания своей силы. Гинь был точно такой же после взрыва Кракатау — ходил гоголем, был обидчив, как не знаю кто. Это пройдет. Должно пройти. И когда это пройдет, вспомните мой совет — обратитесь к Команде. Гинь, готов?
Он повернулся и пошел прочь. Я последовал за ним. Секвойя проводил нас взглядом — вид у него был взъерошенный, злой, во взгляде упрямство. Криоши побежали за нами, воющими звуками прося спеть им еще рэгтаймов, но у конца зала они вдруг замерли как вкопанные.
— Вот тебе и вопрос, который ты не потрудился себе задать. Гинь, — сказал Гилель. — Энергетическое поле не выпускает их из зала. Они как тот поганый индуктор.
— Я сам как то поганое хрен что.
— Такое самоуничижение ни к чему. Разве ты не знаешь, что члены Команды завидуют тебе?
— Чему именно завидуют?
— Тому, что многие из нас, увы, утратили. Страстности. Когда теряешь страстность, ты только наполовину человек. А где Длинное Копье?
Я зашипел, и индеец вынырнул откуда-то.
— Пусть он останется здесь и несет дозор. Пусть наблюдает за всем, чтобы потом доложить.
Я сделал ряд знаков: «Оставайся. Наблюдай. Доложи».
Он знаками спросил: «Доложить куда?»
«Большое каноэ».
Копье кивнул и снова исчез. Мы сели в машину Гилеля, развернулись и поехали прочь.
— Две вещи, — сказал я. — Нет, даже три. Первое: я должен поговорить с Натомой и расставить точки над «i». Второе: хочу собрать совещание членов Команды. Ты знаешь, по каким городам и весям они раскиданы. Собери их в одно место.
— А третье?
— Нельзя его убивать. Этого гениального сукиного сына надо во что бы то ни стало спасти.
Гилель улыбнулся.
— В таком случае большая разборка с Натомой отменяется.
И он принялся напевать веселую еврейскую мелодию.
— Я связался со всеми, кого смог найти за столь короткий срок, — сказал Гилель. — Мы встречаемся в Рейкьявике. В Исландии за нами никто не сможет следить.
— Как по-твоему, электронная сеть висела у тебя на хвосте, пока ты занимался этим делом?
— Вероятность очень мала. Я платил только наличными. Нигде не использовал электронное удостоверение личности. Кстати, я тратил твои деньги.
— Мои?
— То есть Капо Рипа. Эти деньги передала мне миссис Курзон.
— Сколько?
— Полтора миллиона. Все расходы записаны — предъявлю тебе отчет.
— Кто из членов Команды будет в Рейкьявике?
— М'банту, Тоска, Домино, Амперсанд, Квини, Герб Уэллс и Безымянный.
— О Боже! Так мало!
— Ну, еще ты, разумеется, а также я и пригласивший нас к себе в Исландию Эрик Рыжий. — Эрику Рыжему принадлежит большая часть Гренландии и Исландии. Гейзеры дают ему изрядное количество электроэнергии. К тому же он владеет половиной горячих источников, ценных для отопления жилищ в тамошних холодных краях.
— Поулоса не будет?
— Нет, Грек не приедет.
— Более важные дела?
— Нет.
— Не можешь связаться с ним?
— Нет.
— Ты как-то странно говоришь.
— Никто больше не сможет связаться с ним.
— Что?!
— Он погиб.
— Что? Нет, только не Поулос!
