— Зачем?! — сердито потребовала я объяснений.
— Чтобы ты мне наконец-то поверила.
— Но это может быть опасно!
Сол покачал головой, отметая все возражения. Не разговаривая, мы дошли до владений Ареса, и Сол передал записку часовому, охранявшему ворота, с просьбой отдать ее как можно быстрее Марку Ветрову. После этого мы повернули обратно, и пошли по направлению к Центральной площади. У входа в квартиру моего босса Сол выудил из-под своего балахона пистолет, когда-то принадлежавший Марку Ветрову, и постучал в дверь. Дверь открылась, и на пороге появился заспанный нейрогенетик, кутающийся в халат. Шеф отреагировал на угрозу оружием, как и полагается любому нормальному человеку: он испугался и попятился назад, пропуская нас в свою квартиру. Сол закрыл входную дверь, усадил профессора в кресло и вежливо осведомился, где профессор держит Ключ.
— В черном портфеле в прихожей, — ответило начальство, испуганно таращась на странную парочку, заявившуюся к нему домой среди ночи.
— Поверю вам на слово, — улыбнулся Нортон, и, стащив с головы свой рыжий парик, представился.
— Я — Сол Нортон, ваш бывший пациент, а это…
— Мэй? — неуверенно спросил шеф.
— Мэй Линд — ваша бывшая подчиненная, — подтвердил Сол.
— Но что вам нужно от меня? — воскликнул профессор.
— Я хочу, чтобы вы показали Мэй один снимок.
— Какой снимок? — спросил шеф таким тоном, что сразу стало понятно: он прекрасно знает о каком снимке идет речь.
— Около четырех лет назад вы просканировали мои мозги вопреки категоричному приказу не проводить никаких исследований по поводу моей удивительной болезни. Но вы — врач и ученый, и вы не могли поступить иначе. С тех пор этот снимок не дает вам покоя…
— Откуда вы знаете? — поразился шеф.
— Я умею читать мысли, — нагло заявил Нортон. — Пожалуйста, поделитесь своими сомнениями с вашей коллегой, присутствующей здесь.
Я не удержалась и прыснула, за что получила нагоняй в виде грозного взгляда Прометея.
— Ну, хорошо, — после минутного колебания согласился профессор. — В конце концов, бояться чего-либо в моем возрасте стыдно.
— Верно, — поддакнул Нортон, а я промолчала, потому что, не понимала, о чем толкуют эти двое.
Старик, кряхтя, выбрался из кресла и вышел из комнаты.
— Сейчас он вызовет полицию, — прошипела я.
— Не вызовет, — беспечно отмахнулся Нортон. — Ты же слышала, что он сказал: бояться — стыдно. Советую и тебе следовать этому правилу.
Скоро появился мой начальник, держа в руке мини-проектор. Шеф повозился с кнопками, и прибор показал голову Сола в натуральную величину.
— Уберем волосы, — бормотал ученый, продолжая свои манипуляции с прибором: — Уберем кожный покров, окрасим новые клетки красным и кластеризуем их, уберем лишние и равномерно распределенные клетки, расширим линии и увеличим картинку. Готово.
Мы смотрели на увеличенное изображение черепа, покрытое густой сеткой тонких красных линий. Я честно попыталась понять, что же именно хочет продемонстрировать нам профессор, но быстро сдалась:
— Что это такое?
— Эти линии — проникающие раны в его черепе. На момент снимка эти раны заживали, поэтому мне и удалось их обнаружить.
— Проникающие раны? — поразилась я. — Но они очень тонкие.
— В действительности еще тоньше, — вставил Сол. — Ведь профессор расширил линии, чтобы мы могли их разглядеть. Какой инструмент мог оставить такие раны?
— Я не знаю, — тихо ответил старик: — Я, ведущий нейрогенетик страны, не знаю, каким образом сделано это, и как вы остались после этого в живых.
— Но вы знаете, зачем это было сделано?
— Я долго исследовал этот снимок и сравнивал его со снимками других людей. Вам сделали хирургическую операцию на головном мозге.
— И какая была цель у этой операции?
— Не знаю, — развел руками мой шеф — Я знаю лишь то, что в ваших мозгах основательно покопались…
Обратный путь мы проделали молча: я обдумывала все, что услышала за сегодняшнюю ночь, а Сол шагал рядом, погруженный в свои мысли. Добравшись до владений серебристого паука, мы со вздохом облегчения повалились на стулья, давая отдых натруженным долгой ходьбой ногам.
— Итак, — протянула я, — ты меня убедил…
— Неужели…
— Да, убедил, что существует группа людей, способная творить чудеса, такие как моя ви-игра или твоя операция. Они держат в секрете свои невероятные знания, иногда подбрасывая жалкие крохи простым людям. Но почему они это делают, и как это сообразуется с заветами Спасителя о превращении человечества в мощную в техническом плане расу?
— Почему и как — извечные вопросы несчастных, стремящихся докопаться до первопричины, — пофилософствовал Сол. — Пожалуй, легче всего ответить на вопрос «как», потому что ответ по-идиотски прост — никак. Мы уже видели, а ломавший тебе пальцы следователь и мой виртуальный двойник это подтвердили, что вся наша история — обман, включая трогательные рассказы о добром дедушке Спасителе.
— Ты еще скажи, что и Катастрофы не было, — фыркнула я.
— Скажу.
— Я пошутила, Сол.
— А я — нет, — твердо сказал Нортон. — Подумай сама: Катастрофа, смертоносная радиация, враги-соседи — идеальный предлог, чтобы держать всех нас за стеной. Концентрационный лагерь, где заключенные отбывают пожизненный срок добровольно.
— Но у тебя нет доказательств, — воскликнула я.
— Они у меня есть. Одно из них — это расшифрованные файлы из загадочного архива, о котором я писал в «Желтой газете».
— Что было в этих файлах?
— Это газетные выпуски, датированные 2196 годом. В них говорится о землетрясении в Японии, о выборах в Соединенных Штатах Америки и о русской колонии на Луне. Эти газеты — с Земли, где до сих пор живут люди.
— Это какая-то шутка, — пролепетала я, чувствуя, как холодная лапа страха сжимает сердце. — Нет, это бред сумасшедшего. Ну, конечно, бред сумасшедшего, которому четыре года назад сделали трепанацию черепа. И я сумасшедшая, потому что верю тебе. Господи, Сол! Что с нами происходит?! Почему они это делают с нами?!
Мне казалось, что все вокруг меня размывается, как акварельная картина, залитая водой. За привычными красками проступало нечто неизвестное, чужое. Оно вызывало страх и тоску. От него хотелось бежать, зная при этом, что убежать не удастся.
— Очнись.
Сол стоял рядом со мной и трепал меня по плечу. В руке он держал бокал с бордовой жидкостью.
— Это вино. Выпей, тебе станет легче.
У меня дрожали руки, поэтому Сол сам поднес бокал к моим губам. После этого он сел рядом со мной и обнял меня за плечи. Вино и руки Сола согрели меня, прогнали кошмарные видения, и я поймала себя на мысли, что готова просидеть вот так, рядом с Солом, целую вечность. Сол, как будто в ответ на мои мысли, поцеловал меня в губы.
