— Зато терапевтическая польза велика. — Дрожащей рукой Фрейзер поднес к трубке зажигалку.
— С точки зрения психиатрии.
— Оно вышло из повиновения, — возразила Сьюзи.
— Что допускалось заранее. — Бабл обходил космонавтов, помогая подняться, давая им препараты, которые они просили. — Мы называем это тотальным катарсисом. Агрессивности, переходящей от человека к человеку, на борту изрядно поубавилось.
— Надеюсь, от агрессивности по отношению ко мне ты избавился, — сказал врачу Бен Толчиф. Его глаза вспыхнули. — Если вспомнить, как ты меня…
— Это корабль, — шепотом повторил Сет.
— Совершенно верно, — с оттенком иронии в голосе произнес Белснор.
— О чем ты забыл на этот раз? Может, прочесть лекцию? — Он подождал, но Сет помалкивал — похоже, еще не оправился от шока. — Дай ему что-нибудь из амфетаминов, — велел капитан Баблу, — чтобы поскорее очухался.
«С Морли всегда так, — подумал он, — приспосабливаемость к замене корабельного быта полиэнцефально-детерминированной реальностью — почти нулевая».
— Ничего, со мной все в порядке. — Морли устало закрыл глаза.
Кое-как поднявшись на ноги, Мэри приблизилась к нему, опустилась рядом на койку и положила изящную руку на его плечо. Вспомнив о ране, он отодвинулся… и обнаружил, что боль, как ни странно, исчезла. Он бережно коснулся плеча. Здоровехонькое — ни пулевого отверстия, ни сочащейся крови.
«Непостижимо. Хотя, насколько я помню, так было всегда».
— Дать чего-нибудь? — спросила жена.
— А ты как себя чувствуешь?
— Нормально.
— За что ты убила Сьюзи? Ладно, пустяки, — поспешно произнес он, видя гримасу злобы на ее лице. — Не знаю, почему, но меня очень тревожат эти убийства. Чтобы сразу столько смертей… Просто кошмар какой-то. Надо было установить психопредохранитель, чтобы после первого же убийства машина отключилась.
— Слышал, что сказал Фрейзер? — спросила Мэри. — Это было необходимо, между нами накопилось слишком много злобы.
«Теперь я понимаю, почему взорвался тенч, когда мы спросили, что такое «Персус-9», — подумал Сет, — и почему с ним рухнула вся психоконструкция».
Просторная, слишком хорошо знакомая рубка настойчиво протискивалась в сознание. При виде нее Сет ощутил гнетущий страх. Этот мир был для него куда менее приятен, чем… Как бишь его… Дельмак-0.
«Да, точно, — припомнил он. — Мы взяли произвольную комбинацию из нескольких букв, выданных бортовым компьютером… Смоделировали некую реальность и погрузились в нее. Волнующее развлечение, обернувшееся массовым убийством. Приключение, которого не пережил никто».
Он глянул на ручные часы. Календарик показывал, что в полиэнцефальном слиянии минуло двадцать дней. Целых двадцать суток реального времени уместились в полиэнцефальные сутки с небольшим. Правда, не было восьми лет в Текеле Упарсине, а были всего лишь искусственные воспоминания, внедренные в мозг в самом начале слияния, чтобы придать приключениям достоверность.
«Что же мы еще получили? — устало подумал Сет. — Идеальную религию, вот что».
Они ввели в бортовой компьютер «ТЕНЧ 889Б» все, что знали о самых распространенных религиях: христианстве, иудаизме, магометанстве, зороастризме, тибетском буддизме… Из этой мешанины данных «ТЕНЧ 889Б» извлек все необходимое для синтеза цельной теософской доктрины.
«Да, это мы их создали, — подумал Сет в замешательстве. — Заступника, Промыслителя, Сошедшего-на-Землю… Даже свирепого Разрушителя Формы. Квинтэссенция общения человека с Богом, громоздкое логическое построение, китайская головоломка, сложенная компьютером из введенных в него постулатов… В частности, из постулата существования Бога. И Спектовский…»
Сет закрыл глаза, вспоминая.
Спектовский был первым капитаном корабля. Погиб при аварии, оставив команду совершенно беспомощной. Создание им галактического Священного Писания не более чем любезный жест «ТЕНЧА 889Б». Это он сделал всеми уважаемого капитана творцом религии, которая легла в основу последнего мира.
Благоговение экипажа перед Спектовским было аккуратно перенесено на почву Дельмака. Потому что Спектовский являлся в некотором смысле богом — его влияние на жизнь команды было сродни божественному. Да, этот щтрих придал сотворенному миру правдоподобие, поскольку идеально соответствовал их суевериям.
«Полиэнцефальный разум, — размышлял Сет.
— Изначально — игрушка, развлекавшая нас в двадцатилетием полете, помогавшая на время уйти от действительности. Но путешествие не закончится на двадцатый год. Оно будет длиться до тех пор, пока не умрет вся команда. И никто из нас не в силах предугадать, когда, где и как это случится с конкретным членом экипажа. Никто даже не думает об этом, и легко понять, почему: жизнь на борту для каждого давно превратилась в кошмар.
Мы бы выдержали двадцать лет, если бы знали, что путешествию придет конец. Эта мысль поддерживала бы в нас здравый рассудок и жизнь. Но случилась авария, и теперь «Персус-9» будет вечно летать вокруг погасшей звезды. Бортовой радиопередатчик безнадежно испорчен, у нас осталось одно-единственное лекарство от сумасшествия — эскапистская игра, одна из тех, что так широко распространены на космических кораблях дальнего следования.
Вот что на самом деле нас тревожит, — осознал Сет. — Угроза поочередно скользнуть в бездну психоза. Оставшиеся с каждой потерей будут все дальше от человечества и от всего, что с ним связано.
Боже! — воскликнул он про себя. — Как бы мне хотелось вернуться на Альфа Центавра! Если бы только…».
Но думать об этом не имело смысла.
— Не верится, что мы сами создали религию Спектовского, — сказал Толчиф, бортмеханик. — Ведь она оказалась такой реальной… Такой безупречной.
— Еще бы, ведь она в основном разработана компьютером.
— Но главная идея принадлежит нам. — Тони не сводил с капитана обвиняющего взгляда. — А ведь в этот раз ты меня убил! — заявил он.
— Мы ненавидели друг друга, — сказал Белснор. — Я — тебя, ты — меня. Во всяком случае, так было до Дельмака. — Он повернулся к Фрейзеру.
— Наверное, ты прав. Я уже не испытываю раздражения. — И мрачно добавил: — Но через неделю-другую оно вернется.
— Неужели мы и правда так ненавидим друг друга? — спросила Сьюзи.
— Да, — кивнул Фрейзер.
Тагг и доктор Бабл помогли престарелой миссис Рокингэм подняться на ноги. Ее морщинистые щеки порозовели.
— Дорогие мои, — прохрипела она, — это просто ужасно! Какое жуткое место! Надеюсь, мы туда никогда не вернемся. — Шаркая, она приблизилась к Белснору и вцепилась в его рукав. — Правда, нам не придется пережить это еще раз? Честное слово, на нашем корабле куда лучше, чем на этой отвратительной, дикой планете…
