День продолжался, однако никто не положил на плечо тяжелую руку, никто не призвал к ответу, и Уил понемногу начал надеяться на лучшее и утешать себя мыслью о том, что если удастся выйти сухим из воды, то потом можно будет каким-нибудь образом помочь страдалице.
И все же трудно было поверить, что Розамунда сумела выдержать допрос сэра Фрэнсиса Уолсингема. Неужели спасла убедительная ложь? Маловероятно. Однако время шло, ничего плохого не происходило, и настроение постепенно улучшалось. А вечером, когда королева появилась в парадном зале в столь добродушном настроении, что даже пожелала развлечься музыкой и танцами, мастер Крейтон уже не сомневался, что девочка не выдала.
Возле стены одиноко стояла Джоан Давенпорт, и сквозь вереницу танцующих Уил направился прямо к ней. Церемонно поклонился, а в ответ получил благодарно-жалкую улыбку.
- Добрый вечер, мистрис Давенпорт.
- Мастер Крейтон.
Пунцово покраснев, фрейлина поклонилась.
- Не желаете ли потанцевать?
Он предложил руку и с неприязнью ощутил, как цепко впились в ладонь холодные пальцы.
Уил повел даму в центр зала, где пары двигались под энергичные звуки гальярды. Несколько фигур прошли в молчании из-за слишком быстрого темпа, однако потом удалось небрежно заметить:
- Должно быть, придворные дамы только и делают, что обсуждают проступок мистрис Уолсингем.
- О, вы даже представить не можете, как все взволнованы.
Джоан слегка запыхалась в танце, однако с готовностью поддержала разговор. Таинственно понизила голос и добавила:
- Говорят, королева на всю жизнь отлучила ее от двора и за обман приказала заключить в тюрьму. Не в Тауэр, а в какую-то другую. Мне она всегда казалась не совсем честной.
Уилу с трудом удалось скрыть возмущение.
- Что заставило вас прийти к такому выводу?
Джоан кокетливо склонила голову.
- О, она была такой хитрой! Уходила из комнаты рано утром, пока все еще спали, а потом уверяла, что просто гуляла, хотя было ясно, что дело нечисто… не иначе как встречалась с каким-то мужчиной. А еще считала себя лучше остальных, потому что королеве нравилось, как она рисует и пишет. Если хотите знать мое мнение, то я только рада, что выскочку наказали. Да и другие фрейлины тоже.
Уил подавил желание выразить истинное отношение и лишь беспечно уточнил:
- И что же, никто не знает, куда ее отправили?
- Известно лишь, что в деле принимал участие кузен, сэр Фрэнсис Уолсингем.
Джоан положила руки на бедра и запрыгала, как того требовала фигура танца.
Уил решил, что пора заканчивать разговор и, пока не поздно, уносить ноги. Вовсе не хотелось привлекать внимание нездоровым интересом к судьбе обычной камеристки. Розамунда сумела его защитить, и разрушить ее работу, вызвав подозрения, было бы непростительной неосторожностью. Однако печальная судьба возлюбленной не давала покоя, а потому, оставив Джоан среди танцующих, джентльмен направился разыскивать друзей, с которыми можно было бы утопить горе в потоке бургундского.
Поздно вечером мастер Крейтон заметил Томаса Уолсингема. Тот выглядел как никогда мрачным: губы крепко сжаты, в глазах застыла откровенная неприязнь к каждому, кто попался на пути. Коротким кивком он подозвал Уила. Сразу стало не по себе: если рассерженный любитель театра случайно узнал, кто сопровождал сестру во время тайной вылазки, то вполне мог сделать далеко идущие выводы. С тяжелым сердцем Уил подошел.
- Хотели меня видеть, мастер Уолсингем?
- Да. Не знаете, где сегодня Бабингтон?
Прямой вопрос успокоил: в деле шотландской королевы Томас считался непосредственным начальником, перед которым следовало регулярно отчитываться.
- Сказал, что собирается в деревню на несколько дней. Отец заболел и вызвал сыновей. В подобных случаях все дела отступают на второй план.
Томас кивнул.
- Если через два дня не появится, отправляйтесь следом за ним и убедите в необходимости срочно вернуться в Лондон. Скоро из Франции должен приехать отец Баллард, и ему необходимо быть здесь.
Не прощаясь, Уолсингем резко повернулся и ушел.
Уил решил, что для одного, пусть даже очень долгого дня приключений вполне достаточно. Он вернулся к себе на квартиру и в одиночестве напился до беспамятства.
На следующее утро сэр Фрэнсис прислал за кузиной, когда та завтракала вместе с леди Урсулой. Поставив на стол кружку слабого пива, Розамунда встала.
- Позволите, мадам?
- Да-да, конечно, дорогая. Иди немедленно.
Розамунда перешла на официальную половину дома и постучала в дверь кабинета. Услышав обычное «Войдите», робко остановилась на пороге.
- Хотели видеть меня, сэр?
- Да.
Секретарь не поднял глаз от документа, который читал, а просто махнул рукой в сторону стула.
Розамунда села и уставилась в пол. После нескольких минут полной тишины кузен отодвинул бумаги, сложил руки на огромном столе и, нахмурившись, сурово посмотрел на подопечную.
- Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо, сэр. Вот только озадачена.
- Хм… - Благодетель еще сильнее насупил брови. - И чем же?
В душе зрело ощущение грядущих изменений, важных событий, след которых сохранится надолго. Отвечать следовало честно, но осторожно - задача почти невыполнимая, если учесть, что проникнуть в мысли хитрейшего из вельмож не удавалось никому.
Розамунда заговорила прямо:
- Вчера вы сказали, что знаете применение моему рассудку. И теперь я всерьез озадачена смыслом ваших слов. А еще боюсь не оправдать надежд.
Лорд Уолсингем мрачно усмехнулся:
- Что же, примерно такого ответа я и ожидал. Очень хорошо. Слушай внимательно и не перебивай. Когда закончу, можешь задавать вопросы.
Розамунда с изумлением узнала о плане главного королевского шпиона. Ей, не умевшей притворяться даже в мелочах, предстояло стать совершенно другим человеком: убежденной католичкой, пылкой и преданной сторонницей шотландской королевы. Легенда гласила, что, будучи отлученной от двора, стойкая девушка попросила королеву Англии в качестве наказания отправить ее в Чартли-Холл - туда, где находится в заключении Мария Стюарт, - и получила согласие. Предстояло убедить узницу в готовности выполнять любую, самую грязную работу. А главное, постоянно оставаясь рядом, следовало слушать, смотреть, запоминать, а потом записывать и зарисовывать любые, даже незначительные впечатления.
- Если это тюрьма, то как передавать оттуда записи и рисунки? - спросила Розамунда, когда хитроумный сэр Фрэнсис наконец умолк.
- Если удастся, воспользуешься тем же способом, каким Мария поддерживает связь со своими сторонниками. Томас объяснит. Или с тобой свяжется один из моих агентов. Сейчас в этой операции задействовано множество людей, и кто-нибудь из них непременно о себе напомнит. Можешь довериться тюремщику Марии, официально известному как охранник. Этого достойного человека зовут сэр Эмиас Полит. Он скоро узнает, кто ты такая, однако ни словом, ни жестом не выдаст осведомленности, а обращаться с тобой будет так же, как с самой узницей и ее дамами. Нечего и говорить, что любой контакт с этим человеком вне покоев госпожи должен тщательно скрываться.
