Первое время никаких дельных предложений не поступало. Сколь-нибудь реального плана не было даже у Смыкова, привыкшего заранее обдумывать даже предстоящий поход в отхожее место. От идеи войти в союз с Плешаковым сразу отказались. Во-первых, аггелы мешали, во-вторых, учли мнение Верки, знавшей нынешнего номинального главу государства лучше всех.
– С ним о чем-то договариваться – то же самое, что доверять топор психу. Себе дороже будет. Он никому никогда не верил и не поверит. Даже родной матери. Все умное и толковое может исходить только от него. Он в этом искренне уверен. Не дай Бог, если кто-нибудь другой блеснет умом. Все – смертельная обида! Чтоб с ним ладить, надо дураком прикидываться.
– Что ты успешно и делала, – заметил Зяблик.
– И вот еще что… – продолжала Верка. – Теперь-то я понимаю, что все политики сволочи и на людей им начхать. Но тут случай особый… Если Плешакову понадобится, он из миллиона человек спокойно уничтожит девятьсот девяносто девять тысяч, чтобы только можно было править оставшимися. И вовсе не богатство ему нужно, и не жратва с выпивкой, он почти не пьет, и уж тем более не бабы. Только одна власть ему нужна! Чтоб все ему с восторгом в рот смотрели, чтоб аплодировали с утра до вечера и чтоб он мог людей тасовать, как колоду карт – кого в отбой, кого в прикуп. Чужие советы ему не нужны. Он хоть и не читал ничего в жизни, кроме журнала «Работница», который его жена когда-то выписывала, а мнит себя авторитетом в любой области. А чего он не знает, того, естественно, и существовать не должно. Нет для него ни Бога, ни закона, ни стыда, ни совести. И не будет, пока он собственного Бога или собственный закон самолично не придумает.
– А он может придумать? – с сомнением поинтересовался Цыпф.
– Может, – сообщила Верка. – Он все может. Такого напридумывает, что потом сто умников вроде тебя не разберутся… Но придумать – это ведь еще не все. Придумку надо в жизнь претворять. Тут он действительно мастак. Попади Плешаков в свое время начальником на строительство Вавилонской башни, давно бы она уже стояла выше небес.
– Я всегда говорил, что если человек не пьет, не курит и бабами не интересуется, то он опасней чумы, – сообщил Зяблик.
– А как же тогда я? – обиделась Лилечка.
– Ты не человек, – успокоил ее Зяблик. – Ты лицо женского пола.
– Озадачили вы нас, Вера Ивановна, – Смыков почесал за ухом. – А ведь выведай мы планы Плешакова – и считай, что полдела сделано…
– Вообще-то есть один способ подойти к нему… – замялась Верка. – Но я о нем сейчас говорить не хочу.
– Ну и жизнь настала, – сказал Зяблик мрачно. – Куда сироте податься? К Бацилле примкнуть? Много чести для нее… Персональную войну против аггелов и Плешакова открыть? Впятером не потянем… Какие есть предложения?
– Дядя Тема просил, чтобы мы особо не суетились, ждали его возвращения и вели пропаганду, – напомнила Лилечка.
– Про дядю Тему ты даже говорить забудь! – Зяблик раздраженно зыркнул на девушку. – Считай, что его вообще не было. Кто во всем на Бога полагается, тот в лапах черта может оказаться. Нам своим умом надо жить И за свою жизнь самим бороться.
– Бороться надо, а зарываться не стоит, – какая-то дума, уже вызревшая в мозгах Смыкова, собирала кожу на его челе гармошкой. – У меня слова уважаемого Дона Бутадеуса из головы не идут… Относительно того, что армии к победе должны идти врозь.
– Разойтись предлагаешь? – насторожилась Верка.
– Обсудим сначала… Ведь для пользы дела…
– Но мы не армии!
– Герои тоже должны в одиночку ходить, – усмехнулся Зяблик. – Уж и не вспомню, кто мне эту историю рассказал… Была вроде в славянской мифологии такая зловредная тварь… Олдя, кажется, называлась. Типа Змея Горыныча, только пожиже и с двумя головами. Обитала она примерно в тех местах, которые потом Харьковской областью стали. И вот как завидит эта Олдя добрых молодцев, которые против нее походом идут, так сразу в крик: «Герой должен быть один, герой должен быть один!» Стыдит их, значит. Ну а в те времена добрые молодцы только силой славились. Ум у них не в почете был. Вот и выходили они на бой поодиночке, а этой гидре двухголовой только того и нужно было.
– Ну и чем это все кончилось? – поинтересовалась Лилечка.
– Точно уже и не помню… Поссорились, кажется, головы между собой. Какие-то принципиальные споры возникли относительно восьмой заповеди. Та голова, которую Громом звали, перегрызла глотку голове по имени Лодыга, а потом и сама загнулась от общего заражения крови. Подыхая, все орала: «Сумерки мира! Сумерки мира!»
– К чему вы, братец мой, нам эту историю рассказали? – нахмурился Смыков.
– В чем ее мораль?
– Сам не знаю… Дурак тот, кто на врага в одиночку ходит. Примерно так.
– Хорошо. Тогда давайте посчитаем, какие проблемы мы должны решить в самое ближайшее время, – Смыков выставил вперед пятерню. – Дона Эстебана выручить надо?
– Надо, – хором подтвердили все.
– Это раз, – Смыков загнул один палец. – Хоть как-то сплотить всех, кто в Отчине остался верен Талашевскому трактату, надо?
– Не помешало бы.
– Это два. С кастильцами договориться о мире и взаимопомощи. Это три. То же самое со степняками и арапами. Четыре и пять, – покончив с одной рукой, он взялся за вторую. – Втереться в окружение Плешакова с целью разведки и саботажа. Шесть. То же самое с аггелами. Семь. Повсеместно проводить агитацию о необходимости эвакуации в Эдем. Восемь. Едва пальцев хватило! Если кучей все эти дела делать – года не хватит! А если распределить их между конкретными исполнителями – раз в пять быстрее управимся. Тем более что не на кого будет ответственность перекладывать. Вам поручили, вот и вертитесь! А прошляпили – значит, сами виноваты! Теперь конкретизирую. Начнем с Кастилии. Лично я предлагаю собственную кандидатуру. Имею связи как среди легальных врагов каинизма, так и среди подполья.
– Допустим, – кивнул Зяблик. – А в Степь кого?
– Про Степь чуть позже… В Лимпопо предлагаю послать нашу Лилечку.
– Меня? – ахнула девушка. – Вы что, шутите?
– В настоящее время там находится ваша бабушка. И не просто так находится, а пребывает замужем за влиятельным человеком. Вот через нее и будете действовать. Инструкции получите дополнительно.
– Не пойду я одна. – Девушка замотала головой так, словно ей предлагали выпить чашку яда.
– Я тебя одну и не отпущу! – побледнел Цыпф. – Через две страны… одну… это издевательство какое-то!
– Вас, Лев Борисович, я намечаю послать лазутчиком в стан аггелов… Как-никак они уже пробовали вас вербовать. Для них вы кадр незаменимый.
– Ты хоть думай немного, прежде чем хавало раскрывать! – возмутился Зяблик. – Это ведь то же самое, что на верную смерть человека отправить. Ладно еще, если Ламех и все его «шестерки» в Будетляндии загнулись. Мясорубка, конечно, там знатная была… А вдруг уцелели? Ламех же скользкий, как аскарида. И не из таких переделок выходил. Нарвется Левка на него, тогда такой же шухер, как в двадцатом году на Перекопе, случится.
