«Предок! На меня напали, облили какой-то пеной и обездвижили! Возможно, понадобится помощь».
«Ты где?»
«В кузове фуры, недалеко от старой электростанции, по Волоколамскому шоссе». «Номер фуры?»
«МТА 47-58 ПУРГА».
«Сейчас я пришлю группу. Постарайся продержаться хотя бы полчаса. Сможешь?»
«Полагаю, да. Чтобы не разводить канитель, уничтожьте фуру из гранатометов. Группа прилетит на тарелке?»
«Весь наличный транспорт был задействован на уничтожение бомб, ближайшие тарелки далеко. Но с учетом возможности утечки важной информации сейчас попробую вызвать одну из них. В любом случае готовься противостоять взрывам гранат».
«Готовлюсь. Храни тебя Первый».
«И тебя храни».
Почувствовав возле своих ушей какую-то возню, я пытаюсь встать, но ни руки, ни ноги не слушаются меня. Конечности еще движутся, но с каждой секундой амплитуда возможных перемещений уменьшается.
Так вот что чувствует муха, пеленаемая пауком в паутинный саван…
В мою правую щеку тычется что-то острое, и я начинаю слышать окружающие звуки.
– Осторожно, не порежь его! – говорит жалостливая Клеопатра.
– Не переживай. Эту тварь нельзя порезать. Она боится только огня и едких химических веществ. Эй, Логвин, ты слышишь меня? – спрашивает Юрчик.
Идиот. Как я могу что-то отвечать, если мой рот забит пеной?
Все-таки обыватели даже с высоким КИ малость туповаты.
Можно было бы, конечно, вырастить рот на месте уха. Но тогда я стану плохо слышать. А получать информацию в звуковом диапазоне для меня сейчас важнее, чем распространять таковую.
– Он не может говорить! – догадывается Клеопатра. Но Юрчик уже и сам вырезает дырку в «паутине» напротив моего рта.
– Логвин, ау! – кричит мне Заратустра в самое ухо. Я выплевываю пену изо рта, спокойно спрашиваю:
– Что происходит?
– Захват языка.
– Чего-чего?
– Захват вражеского агента, который должен будет поделиться с нами кое-какой информацией.
Я до предела увеличиваю чувствительность моего не закрытого пеной уха.
Когда же приедут сатанисты? Они мне очень, очень нужны!
– Я не язык и не вражеский агент, я – твой шеф!
– Состав, которым мы тебя облили, – аналог напалма. У меня в руках коробок со спичками. Вы в детстве не развлекались стрельбой горящими спичками? Ах да, у вас же не было детства!
– Немедленно освободи меня!
– Так вот, если ты сейчас не расскажешь нам правду и только правду о себе и других агентах, я вынужден буду выстрелить спичкой. Тебя ведь не берут даже серебряные пули, да? Только – всеочищающий огонь!
– Если ты немедленно не освободишь меня, то скоро здесь появятся три трупа. По тебе я вряд ли буду скучать, а вот твою подружку жалко. Клеопатра ведь твоя подружка, не так ли?
– Совершенно не так! Клео – моя жена.
– Фью… – пытаюсь я свистнуть, но у меня это, как обычно, не получается. – Тебе повезло. У тебя ласковая, нежная жена. И очень темпераментная. Изменяя тебе, она доставила мне массу удовольствия. Клео, расскажи мужу, я хороший мужчина?
– Ты не мужчина, ты – колония микроорганизмов. А в постели с женщиной просто интеллектуальный вибратор. Разве использование вибратора считается изменой? – смеется Юрчик.
Кажется, он знает больше, чем должен знать кто-либо из обывателей.
– Так она просто компенсировала с моей помощью твою мужскую несостоятельность?
Я в очередной раз пытаюсь вывести Юрчика из себя. Обыватели, когда теряют контроль над собой, во-первых, делают грубейшие ошибки, во-вторых, сообщают много полезной информации. Но пока Смирнов непробиваем.
– Нет, – усмехается Заратустра. – Ее задачей было – взять у тебя образец спермы для анализа. И знаешь что обнаружилось? В твоей семенной жидкости нет ни единого живчика. Ни единого!
Юрчик знает так много, что должен немедленно умереть.
«Предок! У меня важное сообщение!»
«Слушаю тебя, потомок».
«Юрий Смирнов, он же Заратустра, он же Террорист, назвал меня колонией микроорганизмов и должен немедленно умереть. Сам я не могу привести приговор в исполнение. Заратустру должны убить двое завербованных мною обывателей, но они могут и не справиться с задачей».
«Группа чистильщиков уже готова к вылету. Они прибудут на вертолете раньше, чем тарелка».
«Храни тебя Первый».
«И тебя храни».
Нужно заговорить Юрчику зубы и дождаться приезда сатанистов, а если они не справятся с задачей – продержаться до прибытия чистильщиков или тарелки.
Кажется, я слышу шум подъезжающей машины. Пора начинать трансформу. Задача не из простых: мне нужно покрыть все тело толстым панцирем, превратиться в подобие черепахи. Но при этом должна сохраниться способность слышать и говорить. Значит, в случае взрыва гранат внутри фуры часть моих клеток погибнет.
Жаль. Но лучше расстаться с частью микроорганизмов, чем с самосознанием остальных.
– Твою жену оттрахали в вирте шесть сатанистов.
– Тс-с! Кажется, они приехали! – говорит Юрчик.
Я слышу, как открывается дверь фуры.
– Ну, как вы? – спрашивает Арнольд, старший из сатанистов.
– Нормально. Вы прибыли вовремя: мы начинаем допрос. Заходите.
Логвин как раз пытается уязвить меня эпизодом в клубе спиритуалистов.
– Это была имитация, мессир! – Почтительное «мессир» старший сатанист произносит с совершенно издевательской интонацией. – Клеопатра никогда не надевает прессорсен-сорный фемискаф, носит только бесполый фароскаф. Ты же знаешь, она не любит суррогатного секса.
Я лихорадочно пытаюсь осмыслить круто изменившуюся ситуацию. Меня, похоже, вычислили и некоторое время «вели». Когда? Операция против меня началась вскоре после того, как я выявил распространительницу виртаина. Но я действовал предельно рационально. На чем я все-таки прокололся?
– Вы все – лжецы!
Чем бы ни закончилась случившаяся непоняточка, я должен получить максимум информации и передать ее предку. Это называется – работа над ошибками. Если я пойму, каким образом подставился, меня не очень долго будут держать в бутыли, а потом поручат выполнять достаточно важную функцию.
«Предок! Мои люди не справились с задачей. Жду чистильщиков».
– Этому мы научились у вас. Вернее, пытаемся научиться. Но вы останетесь непревзойденными, – говорит Клео.
– Просто мы стараемся действовать разумно, а ложь очень часто оказывается рациональнее правды.
«Вертолет уже в воздухе. Расчетное время подлета – пятнадцать минут».
– У вас есть два варианта – или все честно рассказать и сохранить себе жизнь, или молчать: это означает смерть. Пытать мы вас не будем – физической боли вы, видимо, не испытываете. Ну?
