Ознакомительная версия.
— Простите за назойливость, мой господин, но на моем судне не хватает половины гребцов. Столько же не хватает на корабле Боруса, на флагмане тоже пустые лавки. Скоро мы опять уйдем в открытое море, там нет шансов пополнить команду. Еще раз простите, я говорил с Айваном. Туземцы не хотят добровольно нам помочь…
— На что ты намекаешь, Поруз?
— Если они не хотят помочь нам добровольно, нужно их заставить, мой господин. Так будет лучше.
Услышав это, правитель вопросительно приподнял брови.
— На нашей флотилии находится великолепно подготовленный отряд из сорока людей и смертоносцев. Мы можем играючи разгромить любой из так называемых «кланов» туземцев. Возьмем пленников и посадим на весла их. Пусть гребут. Чем плохо?
— У нас всего три пироги, Поруз. Этого не хватит, чтобы разгромить клан. Мы сможем осадить один или два дома, вытряхнуть их владельцев — и не более. Увидев, насколько нас мало, клан сядет в пироги и просто задавит нас численностью. С нами не станут сражаться. Наши пироги опрокинут, и все.
— Все будет совсем не так, мой господин, — улыбнулся северянин. — Я знаю, что при возникновении опасности племя немедленно собирается в доме вождя. Они сперва спасаются, а потом оценивают опасность. Их достаточно просто спугнуть. Потом мы подведем на долбленках пятерых воинов и четверых смертоносцев. Пауки парализуют туземцев, воины поднимутся наверх, после чего дикарям останется только сдаться. В ближнем бою они не способны к сопротивлению. Уверяю вас, все пройдет гладко.
— Похоже, ты уже подготовил план сражения, шериф?
— Мы привяжем пленников к скамьям и выйдем в море. Им придется работать веслами, хотят они того или нет. Поначалу, конечно, станут кочевряжиться, но недолго. Поверьте моему опыту, достаточно отрубить головы двум-трем самым буйным рабам, и остальные начинают трудиться не покладая рук.
— Ты уже поступал так, Поруз? — удивился Найл.
— Я воин, мой господин. В моей жизни случалось всякое.
— Выходит, что ты предлагаешь мне напасть на тех, с кем еще сегодня я делил стол и кров, северянин? — Ну что вы, мой господин, — покачал головой шериф. — Так поступать неблагородно. Нам следует напасть на какой-нибудь другой клан. Что скажешь?
— На их соседей?
— Но ведь они не желают помогать нам добровольно, мой господин!
— Подождем до утра, — после короткого колебания ответил правитель. — Я подумаю над твоим предложением.
Он подошел к перилам мостика и повернулся лицом к лесу, в котором жило племя, умеющее воевать так, что смерть в сражениях — редкость, а рана — повод для долгих разговоров. И понял, что не сможет вернуть их в мир реальности, в мир крови, боли и смертей. Пусть это сделает кто-нибудь другой.
— Шериф, ты еще здесь?
— Да, мой господин.
— Твой план нападения выглядит взвешенным и продуманным, однако в реальном бою случаются самые разные неожиданности. Особенно, когда действовать приходится на неустойчивых долбленках, к которым наши воины пока непривычны. Достаточно перевернуться хоть одной, чтобы мы понесли потери, слишком тяжелые для нашего нынешнего положения. Мы не станем нападать на кланы морского леса, Поруз. Утром мы отправимся дальше, искать проход сквозь мангровые заросли на юг.
— Как прикажете, мой господин, — приложил кулак к груди северянин. Он явно обиделся такому решению правителя, и все же не мог не признать его правоту. Риск незначительных потерь, приемлемый, если бы речь шла о захвате здешних земель, казался опасно большим для решения второстепенной задачи. — Разрешите мне вернуться на свое судно?
— Разрешаю. И спасибо тебе за инициативу, шериф.
* * *
Утром флотилия двинулась дальше. На веслах корабли передвигались до обидного медленно, просто как больные черепахи, но подгонять гребцов, которым предстояло непрерывно работать неизвестно сколько дней, ни Найлу, ни Назии не хотелось.
Утро сменялось днем, день вечером, вечер ночью, а лес не кончался и не кончался, и все тянулся без конца унылой, однообразной стеной вдоль правого борта. Правда, волнение на море постепенно становилось все выше, и обычный лес постепенно тоже становился грязным. Плавание продолжалось.
Иногда Найлу начинало мерещиться, что он видит просветы в череде деревьев, но каждый раз это оборачивалось пустыми надеждами. Но даже если бы он не ошибался — мореходным кораблям все равно не удалось бы протиснуться между близко стоящих стволов.
Все это начинало напоминать дурной сон, от которого никак не проснуться… Посланник Богини начал бояться, что вот-вот они уткнуться в противоположный берег моря и тогда… Тогда, наверное, придется пробиваться на юг пешком.
На пятый день нудного однообразного движения непрерывная стена леса неожиданно оборвалась — чтобы через полсотни метров начаться снова.
Это оказалось настолько неожиданным, что почти никто не успел отреагировать, и флотилия продолжала следовать тем же курсом, что и прежде, словно ничего и не было.
Найл подступил в морячке и тихонько шепнул ей на ухо:
— Ты заметила протоку, Назия?
— Да, правитель. Она узкая и наверняка мелкая. Раз проявилась одна, скоро появятся другие. Надеюсь, они окажутся шире.
И вправду, начавшаяся было снова лесная стена скоро оборвалась, отделенная протокой от совсем маленького островка, за которым открывался широкий, бесконечный простор.
— Рулевой, нос направо сильно! — расправив плечи, приказала Назия. — Еще, еще… Рулевой, нос прямо!
А затем прозвучала самая долгожданная команда, о которой все мечтали уже много дней:
— Поднять паруса!
Теперь суда увлекали вперед не несколько усталых гребцов, а неутомимый свежий ветер, не нуждающийся в еде и питье, не жалующийся на натертые ладони и жесткую скамью. Перед форштевнями вырос высокий шелестящий бурун, в стороны разбегались высокие волны.
— У меня такое предчувствие, правитель, — зажмурившись, подставила лицо брызгам Назия, — что дней через пять мы доберемся до цели. Всего через пять дней.
ЧАСТЬ 4
ОСТРОВА КАМЕННОГО ЛЕСА
Форштевни бодро резали водную гладь, покрытую мелкой беспорядочной рябью.
Корабли разошлись на полторы сотни метров друг от друга, чтобы не столкнуться невзначай при резком маневре и не воровать друг у друга ветер.
— Так бы плыть и плыть, — мечтательно произнес один из гребцов, дремлющий на солнышке на своей скамье. Когда моряки не работали, а отдыхали, то скамейки уже не казались им такими жестокими и занозистыми.
— Посмотрите, мой господин, — Нефтис указала вправо от курса. — Там какое-то коричневое пятно. Кажется, оно двигается.
Ознакомительная версия.
