— Ну что ты за обалдуй! — крикнула спросонок Дэрин. — Мне такой сон снился!
— Вставай, нам пора, — сказал с тихим упорством Алек.
Дэрин тоскливо простонала. Весь день она помогала Лилит с Пауком — таскала запчасти и лотки с литерами шрифтов, так что теперь ныл каждый мускул. Неудивительно, что жестянщики вечно такие брюзгливые: поди повозись изо дня в день со всеми этими железками!
А во сне она летала. Не на «Левиафане» или медузе Гексли, а на своих собственных крыльях, легких как паутинка. Ощущение ни с чем не сравнимое.
— Что, хотя бы на ночь отложить нельзя? Я выжат как лимон.
— Дилан, уже неделя, как мы ушли из гостиницы. Мы же договаривались.
Дэрин вздохнула. Ну вот, опять у него в глазах это глухое отчаяние. Такое выражение появлялось в них всякий раз, когда он заговаривал о своем утерянном письме, хотя так и не сказал, что в нем такого чертовски важного.
Алек сорвал с нее одеяло, и Дэрин вскочила, инстинктивно прикрывшись. Правда, на ней была все та же роба, из которой она теперь не вылезала. А вообще здесь надо было держаться очень осмотрительно. У водителей, приходящих на склад Завена для занятий на шагоходах, вызывал любопытство чудной паренек, который чурался общения и не разговаривал ни на одном из языков Османской империи. А потому Дэрин предпочитала общество Лилит и работу с Пауком, а еще помогала Завену с готовкой, попутно запоминая названия разнообразных специй и нарезая лук и чеснок, пока не начинало жечь пальцы.
— Выйди отсюда! — прикрикнула она. — Не видишь, я собираюсь.
— Тихо. Я не хочу, чтобы у кого-то возникли вопросы, куда мы с тобой идем.
— Ладно, ладно. Подожди снаружи минутку.
Немного постояв, он все же оставил ее одну.
Дэрин переоделась в свою турецкую одежду, бормоча под нос что-то сердитое насчет характера Алека. Она теперь частенько разговаривала сама с собой: жизнь среди жестянщиков сводила Дэрин с ума. Раньше ее окружала перекличка зверья и вой ветра в корабельных снастях, теперь же дни проходили во взревывании моторов и стуке поршней. Кажется, даже ее кожа пропахла машинной смазкой.
Из всех машин, с которыми Дэрин пришлось на этой неделе столкнуться, симпатию у нее вызывал, пожалуй, один лишь Паук. Сабельный танец резаков и мелькание транспортерных лент своей элегантностью напоминали экосистему; изящным орнаментом выходили из-под крутящегося бумажного рулона, окропленного чернилами, ровные столбцы текста, а вытянутые в стороны корневища напольных креплений придавали машине сходство с избушкой на курьих ножках. Но даже этот слабый намек на живое существо вызывал у Дэрин растущую ностальгию по ее летающему дому-кораблю.
А все из-за дурацкого желания помочь этому чертову принцу.
Она вышла во двор, превратившийся в испытательную площадку, где стояла последняя партия шагоходов с недоделанными пока бомбометами для специй. Среди них выделялся габаритами Джинн со скрещенными на груди могучими руками, его сопла все еще оставались влажными после недавних испытаний. Как братьям-мусульманам султан сделал арабам послабление, позволив вооружать шагоходы паровыми пушками. Они не выпускали снаряды, зато Джинн мог мгновенно окутаться облаками раскаленного пара.
Внешние ворота были чуть приоткрыты; снаружи, на улице, дожидался Алек. Там была и Лилит, изящно одетая на европейский манер.
— А она-то что здесь делает?
— Я тебе разве не говорил? — растерялся Алек. — Нам нужен кто-то, кого служащие гостиницы не опознают. Лилит вчера сняла там номер люкс.
— И что с того?
— Мои апартаменты на верхнем этаже, — пояснила Лилит, — как в свое время у Алека. Всего через дверь. И у того и у другого номера есть балконы.
Дэрин нахмурилась. Вообще-то да, перелезть по балконам проще, чем взламывать замок. Но почему в план никто не посвятил ее?
— Я умею маскироваться не хуже вашего, — заверила девушка. — Ты спроси Алека, как легко я его выследила.
— Да он мне рассказывал, и не раз, — сказала Дэрин. — Просто…
Непонятно, что и сказать. Вообще Лилит очень даже ничего. С машинами на «ты», не хуже любого из мужчин. И на мужской манер действовать может не хуже Дэрин — причем без всякого притворства. Ее яркой, демонстративной независимости можно было позавидовать. Но есть у нее скверная привычка появляться в тот момент, когда они с Алеком наедине, а это просто никуда не годится. И почему Алек не сказал, что Лилит тоже идет с ними? И какие еще секреты он может скрывать?
— Просто оттого, что я девчонка? — строптиво спросила Лилит.
— Да ну, что ты, — отмахнулась Дэрин. — Я спросонья, только и всего.
Лилит стояла слегка насупившись, ожидая дальнейших разъяснений, но Дэрин лишь повернулась и первой пошла в сторону городского центра.
Отель «Хагия София» стоял темный и притихший; у входа горел лишь одинокий газовый фонарь. Дэрин с Алеком наблюдали издалека, как Лилит прошла в дверь мимо угодливо поклонившегося швейцара.
— Глупо как-то, проникать сюда как воры, — сказала Дэрин шепотом. — Ты в самом деле думаешь, что они могут нас узнать?
— Не забывай, — сказал Алек, — если они все-таки нашли мое письмо, то теперь в вестибюле день и ночь дежурят германские шпики.
Дэрин кивнула. Что правда, то правда: след пропавшего австрийского принца может поднять куда больший переполох, чем угнанное такси.
— Повторная встреча у нас здесь, — сказал Алек, проведя Дэрин в небольшой проулок, куда с кухни отеля выносились отходы.
Похоже, они с Лилит обо всем договорились у нее за спиной. Впрочем, ревнивые мысли надо выбросить из головы. Она здесь — солдат на задании, а не какая-нибудь вертихвостка на сельских танцульках.
Подобравшись ближе, Дэрин осторожно заглянула в окно. На кухне было темно, лишь тускло поблескивали неподвижные руки заводной посудомойки. Но вот через несколько минут в темноте бесшумно скользнул силуэт, и наружная дверь приоткрылась с тихим скрипом.
— Там консьерж сидит за конторкой, — прошептал силуэт голосом Лилит, — и в вестибюле кто-то один, читает газету. Так что нужно потише.
Когда они проскользнули внутрь, нос почуял усвоенные за прошедшие два дня вкусные запахи. На длинном деревянном столе в больших корзинах лежали финики, абрикосы и желтоватый картофель; лиловые баклажаны ожидали, когда их искромсают блестящие кухонные ножи.
А вот от запаха паприки свербило в носу: ею Завен день-деньской начинял бомбы, так что у Дэрин до сих пор слезились глаза.
Из кухни Лилит повела их через пустую темную столовую. Здесь были сервированы столы и стояли аккуратными пирамидками салфетки, как будто вскоре сюда должны были войти гости. Дэрин, как всегда в столь помпезных местах, почувствовала себя не в своей тарелке.
