На месте катастрофы люди увидели, что по долине между горой и обсерваторией идет широкая борозда с оплавленными краями, а обращенный к долине склон горы начисто оторван. Здание обсерватории осталось целым. Борозда достигла юго-восточной стены, разрушила распределительную галерею памятных машин и уперлась в купол подземной камеры, залитой четырехметровым слоем плавленого базальта. Базальт был сточен, будто на исполинском шлифовальном станке. Но часть слоя уцелела, спасши Мвена Маса и подземную комнату от полного уничтожения.
Ручей серебра застыл в углублении почвы — это расплавились предохранители приемной энергостанции.
Скоро удалось восстановить кабели аварийного освещения. При свете прожектора на маяке подъездной дороги люди увидели поразительное зрелище — металл конструкций опытной установки был размазан по борозде тонким слоем, отчего она сверкала, будто хромированная. В отвесный обрыв отрезанного, точно ножом, склона горы вдавился кусок бронзовой спирали. Камень расплылся стекловатым слоем, как сургуч под горячей печатью. Погруженные в него витки красноватого металла с белыми зубцами рениевых контактов сверкали в электрическом свете вделанным в эмаль цветком. От взгляда на это ювелирное изделие двухсот метров в диаметре ощущался страх перед неведомой, действовавшей здесь силой.
Когда расчистили заваленный обломками спуск в подземную камеру, то нашли Мвена Маса на коленях, уткнувшим голову в камень нижней ступеньки. Видимо, заведующий внешними станциями в момент прояснения сознания делал попытки выбраться. Среди добровольцев отыскались врачи. Могучий организм африканца с помощью не менее могучих лекарств справился с контузией. Мвен Мас встал, дрожа и шатаясь, поддерживаемый с обеих сторон.
— Рен Боз?..
Обступившие ученого люди помрачнели. Заведующий обсерваторией хрипло ответил:
— Рен Боз жестоко изуродован. Вряд ли долго проживет…
— Где он?
— Нашли за горой, на ее восточном склоне. Должно быть, его выбросило из помещения. На вершине горы более ничего нет… даже развалины стерты начисто.
— И Рен Боз лежит там же?
— Его нельзя трогать. Раздроблены кости, сломаны ребра…
— Что такое?
— Живот распорот, и вывалились внутренности…
Ноги Мвена Маса подкосились, и он судорожно ухватился за шеи державших его людей. Но воля и разум действовали.
— Рен Боза надо спасать во что бы то ни стало! Это величайший ученый!..
— Мы знаем. Там пятеро врачей. Над ним поставили стерильную операционную палатку. Рядом лежат двое пожелавших дать кровь. Тиратрон, искусственное сердце и печень уже работают.
— Тогда ведите меня в переговорную. Соединитесь с мировой сетью и вызовите центр информации северного пояса. Как спутник пятьдесят семь?
— Вызывали. Он молчит.
— Разыщите спутник в телескопе и рассмотрите при большом увеличении в электронном инверторе…
— Машины серьезно повреждены, и новых записей на индикаторе нет.
— Все погибло, — прошептал Мвен Мас, опуская голову.
Ночной дежурный северного центра информации увидел на экране измазанное кровью лицо с лихорадочно блестевшими глазами. Он тщательно всмотрелся, прежде чем смог узнать заведующего внешними станциями — широко известную на планете личность.
— Мне нужно председателя Совета Звездоплавания Грома Орма и Эвду Наль, психиатра.
Дежурный кивнул и принялся оперировать с кнопками и верньерами памятной машины. Ответ пришел через минуту.
— Гром Орм готовит материалы и ночует в жилом Доме Совета. Вызвать Совет?
— Вызывайте. А Эвда Наль?
— Она находится в четыреста десятой школе, в Ирландии. Если нужно, я попробую вызвать ее, — дежурный посмотрел на схему, — к переговорному пункту 5654СП.
— Очень нужно! Дело жизни и смерти!
Дежурный оторвался от своих схем.
— Случилось несчастье?
— Большое несчастье!
— Я передаю дежурство своему помощнику, а сам займусь исключительно вашим делом. Ждите!
Мвен Мас опустился на придвинутое кресло, собирая мысли и силы. В комнату вбежал заведующий обсерваторией.
— Только что фиксировали положение спутника пятьдесят семь. Его нет!
Мвен Мас встал, как будто не получил никаких повреждений.
— Остался кусок передней части — порт для приема кораблей, — продолжался убийственный доклад. — Он летит по той же орбите. Вероятно, есть еще мелкие куски, но они пока не обнаружены.
— Значит, наблюдатели?..
— Несомненно, погибли!
Мвен Мас сжал кулаками нестерпимо болевшие виски. Прошло несколько томительных минут молчания. Экран вспыхнул снова.
— Гром Орм у аппарата Дома Советов, — сказал дежурный и повернул рукоятку.
На экране, отразившем большой, тускло освещенный зал, возникла характерная, всем знакомая голова председателя Совета Звездоплавания. Узкое, будто разрезающее пространство лицо с крупным горбатым носом, глубокие глаза под скептическими угловатыми бровями, волевой изгиб твердо сжатых губ.
Мвен Мас под взглядом Грома Орма опустил голову, как набедокуривший мальчишка.
— Только что погиб спутник пятьдесят семь! — Африканец бросился в признание, как в темную воду.
Гром Орм вздрогнул, и его лицо стало еще острее.
— Как это могло случиться?
Мвен Мас сжато и точно рассказал все, не утаив запретности опыта и не щадя себя. Брови председателя Совета сошлись вместе, вокруг рта обозначились длинные морщины, но взгляд оставался спокойным.
— Подождите, я поговорю о помощи Рен Бозу. Вы думаете, что Аф Нут…
— О если бы Аф Нут!
Экран потускнел. Потянулось ожидание. Мвен Мас заставлял себя держаться из последних сил. Ничего, скоро… Вот и Гром Орм!
— Я нашел Аф Нута и дал ему планетолет. Не меньше часа ему надо на подготовку аппаратуры и ассистентов. Через два часа Аф Нут будет в обсерватории. Теперь о вас — опыт удался?
Вопрос застал африканца врасплох. Он, несомненно, видел Эпсилон Тукана. Но было ли это реальным соприкосновением с недостижимо далеким миром? Или же убийственное воздействие опыта на организм и горячее желание увидеть сочетались вместе в яркой галлюцинации? Может ли он заявить всему миру, что опыт удался, что нужны новые усилия, жертвы, расходы на его повторение, что путь, выбранный Рен Бозом, удачнее, чем у его предшественников? Надеясь на памятные машины, они проводили опыт только вдвоем, безумцы! А что видел Рен, что может он рассказать?.. Если сможет… если видел!
Мвен Мас стал еще прямее.
— Доказательств, что опыт удался, у меня нет. Что наблюдал Рен Боз, не знаю…
