Дальнейшее было делом техники. Слава богу, видеокамеры в спальне отсутствовали. Отключившегося ненадолго коменданта Двунадесятый Дом крепко связал самым обычным скотчем. Им же он залепил ему рот. Можно только посочувствовать роскошным командирским усам.
* * *
Теперь можно начинать разговор. Легкий укус — и пленник в розовой пижаме открывает глаза. Они тотчас становятся большими и круглыми. Страх — он всегда при тебе. И боль тоже вечна — она переживет века и цивилизации. Пока в Галактике есть жизнь, страх и боль будут править миром.
— Доброе утро, сэр, — церемонно обратился к пленнику муравейник. Он решил не принимать законченный человеческий облик, оставшись некой, словно бы сплетенной из проволоки, шевелящейся конструкцией. Пусть это будет элементом устрашения. — Самое время для приятной беседы.
Комендант что-то замычал, заворочался в постели, свалив на пол невесомое пуховое одеяло. Это был холеный брюнет среднего возраста с проседью на висках, загорелый, накаченный тренажерами. Даже сильные эмоции не могли полностью стереть с его лица скуку и пресыщенность. Ему надоела служба, но не надоела власть.
«Комфорт любишь, сучонок!.. А еще, небось, ловишь кайф, издеваясь над подчиненными. Тогда ты знаешь, что такое пытка, — с удовлетворением констатировал Непейвода. — Тем легче будет тебя сломать».
— Давай договоримся сразу: если ты попробуешь звать на помощь, я тебя убью и снова уйду в вентиляцию. Если же честно ответишь на мои вопросы и выполнишь мои скромные просьбы, мы расстанемся друзьями. Ты меня понял?! — произнес он с нажимом, нависнув над пленником.
Несколько клеточек при этом ссыпались на лоб и щеки коменданта и специально заскребли ножками, вызывая нестерпимый зуд. Этот прием ходячий муравейник испробовал уже неоднократно. Карантинщик изогнулся дугой на кровати. Он мычал и дергался, пытаясь избавиться от «мурашей», и одновременно хотел выразить свое согласие. Клеточки были удивительно цепкими созданиями.
— Повторяю: любая попытка освободиться или позвать на помощь — и тебе конец. Мгновенная, почти безболезненная смерть от ядовитого укуса. А муки я тебе обеспечу, если вздумаешь врать. Так позволь мне остаться гуманистом…
Комендант яростно закивал головой. Кажется, ему можно было верить.
— Теперь я освобождаю тебе рот, и ты ведешь себя, как хороший мальчик…— При этом десяток «мурашей» легонечко куснули коменданта за нос. Двунадесятый Дом исповедовал принцип кнута и пряника.
Затем он подцепил край клейкой полоски и рванул скотч. Похоже, допросы стали на поток… Громкий треск совпал с воплем коменданта. «Не много же тебе надо», — с удовлетворением подумал Непейвода.
— Первый вопрос. Что сейчас делают с моими напарниками?
С тех пор, как муравейник видел троицу, прошел час с небольшим, и многое могло измениться.
— Ничего. Они сидят в камерах. Основной допрос начнется в семь по бортовому времени, — облизав ободранные губы, ответил пленник.
— Сейчас ты свяжешься с дежурным и прикажешь не трогать их до твоего прихода. Ты меня понял?
— Чего уж не понять…
Предварительно отключив изображение, Дом нажал на кнопку интеркома. В спальне раздался бодрый голос дежурного:
— Лейб-медик третьего ранга Син Хай на проводе.
— Доложи обстановку, — буркнул комендант.
Двунадесятый Дом напрягся. Это были совсем не те слова, которых он ждал от пленника. Комендант состроил гримасу, мол иначе нельзя, все должно быть по правилам, по уставу.
— Карантинное пространство чисто. Гипердатчики гарантируют тишину на десять парсек. Трое арестованных — в карцере, под усиленной охраной. Четвертый…— дежурный замялся.
— …погиб при попытке к бегству, — подсказал комендант. — Понял тебя. Передай Пупышу, чтобы не трогал троицу до моего прихода. Не хочу ничего пропустить. Все ясно?
— Так точно, господин комендант!
Непейвода ткнул пальцем в кнопку. Пленник глянул на него.
— Вы довольны?
— Второй вопрос, — также напористо продолжал Дом. — Почему вирус на Тиугальбе не убит, если в крепости есть противоядие?
Комендант сморщил нос. Ему жуть как хотелось почесать взъерошенные усы и потереть губы. Дому показалось, что он пытается тянуть время. Из руки ходячего муравейника тут же начал вытягиваться отросток, нацеленный в горло карантинщику. Тот дернулся, ударившись макушкой о деревянную спинку кровати.
— А сами не догадываетесь?.. — выдавил из себя комендант.
— Вряд ли вирус рассматривается как оружие. Есть и пострашнее. Лиге нужен повод никого не пускать на планету. Но зачем?
— Слишком много опасного барахла в джунглях, да и сами зверодревы… Нельзя подвергать риску жизни…— голос коменданта дрожал, но Дому в нем почудилась усмешка.
— Хватит кривляться!-разозлился Непейвода, и его отросток стал еще длиннее. Он почти дотягивался до ворота комендантской пижамы. — Ты нарушаешь правила игры. — Три клеточки спрыгнули пленнику на грудь.
— Лига не хочет, чтобы «сувениры» достались случайным людям, — затараторил карантинщик, чувствуя, как «мураши» подползают все ближе к его шее, — не говоря уже о враждебных расах. Аборигены собрали огромную коллекцию…
— Есть и еще одна причина? — полувопросительно произнес Дом.
Комендант замотал головой, он не мог говорить — клеточки взобрались на его губы и, встав на задние лапки, угрожающе шевелили антеннами. Двунадесятый Дом долго и пристально смотрел на пленника, потом приказал «мурашам» возвращаться. Комендант вздохнул с облегчением, румянец вернулся к нему на щеки.
— Теперь надо подумать, как бы нам тихо и мирно покинуть твою обитель. Ты ведь хочешь меня проводить, не правда ли?
Карантинщик понуро кивнул.
«Мифы о Новом Форте столь же нелепы и безосновательны, как об Эльдорадо и стране Офир. Тиугальба — вообще планета мифов. Новый Форт в этом смысле ничуть не лучше и не хуже, чем гигантский мертвый город Кихтар или космодром-пая гора Хамбаус. Бродячие джунгли — и вовсе неисчерпаемый источник мифотворчества. Вот уж действительно чудо природы со всеми вытекающими из этого мифологемами.
Под водой на искателей кладов якобы нападают некие злобные ксены. Чепуха! Этакие тролли и гоблины из царства Нептуна. Еще лучше — водяные древнеславянского фольклора. У страха глаза велики — вот непреложный факт. Все остальное— пьяные бредни черных археологов. Их традиционная похвальба за стойкой любимых баров. И клевать на подобную чушь могут лишь столь же пьяные и столь же черные ксенологи. Слава господу, я в их число не вхожу…»
Документ 17 (из статьи профессора Буггенвиль-Сироткина)
Начальник отдела расследований (или контрразведки) лейб-медик первого ранга Пупыш был озадачен— и это слабо сказано. Он был потрясен и взбешен: законная добыча уплывала из рук, а он бессилен что-либо сделать. Приказы господина коменданта обсуждению не подлежат, их выполняют или отправляются нюхать вакуум. Так и только так.
