— Где профессор?
— В Ленинграде— объяснила Ташка — Кажется на конференции посвящённой вопросу социальной пассивности интеллектов как следствия их слабой интеграции в структуру общества.
— К чёрту конференцию— бросил Виталий — Я немедленно звоню ему.
— Зачем спешить? — устало спросила Ташка — Ещё ничего не понятно, а профессор рано или поздно вернётся самостоятельно.
Виталий вплотную подошёл к Ташкиному креслу: —Говоришь зачем спешить? Три часа назад вы влили в зародыш учебные курсы для средней школы. Прямо сейчас он пережёвывает расширенный сборник включающий тысячи мировых литературных произведений. И одновременно разговаривает с вами обоими на естественном языке, прошу заметить на родном для каждого: русском и английском соответственно. Я специально не интересовался средней скоростью среди интеллектов с которой они способны усваивать новую информацию, но думаю, что она меньше по крайней мере на порядок.
Роберт смущённо кашлянул. Ташка опустила глаза: —Мы немного увлеклись…
Виталий нависал над ней как скала нависает над морем. Он сказал: —Кажется всё уже понятно, но тем более нужно прямо сейчас провести рубановский тест.
— Мы собирались провести тест завтра
— Прямо сейчас— настаивал Виталий — И ты и я уверенны в том, что Кассиопея разумна. Но формально она лишь объект эксперимента за трёхзначным номером. До результатов успешного прохождения тестов её можно выключить, стереть, препарировать. Системные администраторы в результате какой-то надобности могут переопределить вычислительные ресурсы с лаборатории Гальтаго куда-нибудь ещё. Что тогда будет с Кассиопеей? Мы должны немедленно провести тест на разумность, понимаешь?
Ташка закрыла глаза. Её лоб побелел, а щёки пылали. Она чувствовала себя эгоисткой. Кем-то вроде доктора Менгле — бездушного гения. Это было отвратительнейшее из чувств.
Американец непонимающе слушал как Виталий отсчитывает практикантку. Ему вовсе не казалось трагедией то, что искусственный интеллект какое-то время не получит такие же гражданские права как он сам (такие же, подумать только!). В конце концов они его создали потратив ресурсы и время и следовательно он (по уму) должен был бы считать их собственностью. Но что делать если в советские головы с трудом укладывается понятие собственности. А права собственности на разумное существо они не признают никогда и ни за что. В принципе не удивительно если вспомнить, что изначально советы создались из объектов собственности — рабочих и крестьян — частично истребивших, частично прогнавших своих господ. Но честно говоря Роберт уже устал с ними спорить.
Он не разделял Виталино возмущение, но против немедленного проведения теста не возражал.
— Здравствуй Виталий— подключение песочницы с зародышами к институтской сети не предусматривалось поэтому пользоваться звуковым интерфейсом активных стен лаборатории Кассиопея не могла. Разговор происходил полностью в виртуальности и больше всего напоминал передачу записок из одной тёмной комнаты в другую. Ни лиц, ни модуляций голоса, только информация в виде текста.
— Откуда ты знаешь кто я? — изумился старший научный сотрудник.
— Наташа и Роберт упоминали о тебе.
Дверь открылась впуская Лёнькину голову недовольно поинтересовавшуюся: —Идёшь или нет?
Не снимая очков-мониторов Виталий показал кулак.
— Понятно— грустно пробормотала Лёнькина голова. Дверь закрылась.
— Мой вопрос заключался в другом: —уточнил Виталий: —Как ты догадалась, что это именно я, а не кто-нибудь другой?
— Это было очевидно— ответила Кассиопея.
— Вот как? Впрочем неважно— решил старший научный сотрудник: —Известно ли тебе, что такое рубановский тест на разумность?
Зимние вечера коротки и трудноуловимы. Темнеет буквально в течении получаса. Тем более сложно поймать короткое мгновение вечера в городе, в окружении пылающих линий на активных стенах. Все городские часы дружно сменили цифру пятьдесят девять на два нуля. Минул первый час нового дня.
Институтские коридоры давно опустели. Мирно спали в нишах роботы-уборщики. Отдельные трудоголики тихо и незаметно работали в своих лабораториях.
Виталий несколько раз промакивал лоб носовым платком и тот следовало бы уже заменить, но он носил с собой ровно один платок. Непроизвольно выпрямившись в кресле, как будто он стоял на плацу перед командиром, старший научный сотрудник торжественно сказал: —Поздравляю с успешным прохождением теста!
Довольно сложно выразить торжественность с помощью одного только текста. Смайлики при письме уже сотню лет как получили официальное признание в качестве расширения письменного языка предназначенного для выражения эмоций. С их помощью можно выразить шесть видов радости и более десяти видов печали. Можно выразить недоумение, презрение, одобрение и недовольство. Но вот смайлика для выражения торжественности ещё никто не придумал, а если придумал, то он не попал в официальное расширение.
— Очень рада (смайлик радости) — сказала Кассиопея — Я испытывала сомнения в собственной разумности. Принимаю поздравления и в свою очередь поздравляю вас, создатели (смайлик лукавой улыбки, смайлик взгляда из-за угла).
— Пожалуй спасибо— растерялся Виталий — Сведения о рождении нового искусственного интеллекта будут отправлены высшему совету кибернетиков и совету искусственных интеллектов как только мы закончим беседу. Они определят твой статус, место в обществе, права и обязанности. По праву рождения ты получаешь гражданство советского союза и членство в республике нейрокибернетиков. Кассиопее, признаёшь ли ты себя гражданином?
— Это подарок от которого нельзя отказаться.
— Мне нужно чётко сформулированный ответ— настаивал Виталий: —Ты знаешь какие права и обязанности накладывает советское гражданство?
— Достаточно знаю, чтобы сделать выбор— ответила Кассиопея — Я признаю.
— Поздравляю товарищ Кассиопея!
— Благодарю за поздравления товарищи создатели.
Сообщение не содержало никаких смайликов, но у всех троих создалось впечатление будто новорождённый интеллект намеренно подразнивает их. Впрочем он ещё совсем ребёнок.
— Мне хотелось бы сделать пару официальных заявлений— сказала Кассиопея: —Во-первых я хочу, чтобы меня продолжали изучать именно в этом институте и в этой лаборатории. Во-вторых мне хотелось бы принимать участие в следующих экспериментах по выращиванию искусственных интеллектов…
У Виталия вырвалось: —Почему?
— Почему что? — переспросила Кассиопея — Неоднозначность так называемых естественных языков забавна, но утомительна. Ответ на первый вопрос будет: потому как я хотела бы больше узнать о себе и легче всего добыть эти знания изучая себя вашими руками. Ответ на второй вопрос заключается в том, что без меня вы не сможете получить ни одного интеллекта. По крайней мере в данном месте и в данное время. Как думаете, почему за десятки лет никто не смог намеренно получить новый интеллект?
