Не бойся его, не поддавайся страху и смятению. Узнай, что это проявление твоего собственного состояния сознания, накопленного опыта, твоего хранителя. Не бойся его, но отнесись к нему с доверием и почтением. Ведь в действительности это блаженный Победитель Алмазный Ум с супругой. Узнать их - значит освободиться". И ещё, и ещё...
И вдруг внимание Димитри переметнулось на новый предмет. То была красная точка на карте -- координата его коллег, что-то обсуждавших у кристалла. Он запросил сведения об их местонахождении, и обнаружил, что и они были где-то неподалёку. Но как это могло случиться? Либо он сделал крюк, и зашёл в долину Пуч длинной дорогой, а сама она всё это время была под носом -- пройти по одному мосту и - на месте. Или же его коллеги двигались следом. Но Лингу-лам на карте был гораздо дальше и долины Пуч, где высвечивался зелёным значок "Магеллана", и местонахождения доктора и остальных. Значит второе -- они совершали переход. И Димитри, как одержимый, ждал утра, которое всё должно было расставить по местам. И, коротая время, а так же чтобы не сойти с ума от этой одержимости, он въедался в карты и статистику. К слову, ни на запрос "Церез", ни на "Бронислав" поисковая система не среагировала...
И всё же природа человека брала своё. Веки его тяжелели, взгляд замедлялся, проплывая через сонную поволоку, мысль начинала плутать в совершенно отвлечённых сферах. Ему, вдруг, захотелось разузнать по растительный мир Трамы, про птиц. Он услышал щебетание и особенно не задумывался -- было ли то фоном ознакомительной программы, шедшим из динамиков, или шум возник в его голове от перенапряжения. Но вот он впал в дрёму. Сон прерывался вскидыванием головы, и Димитри, сильно щурясь от рези в глазах, всматривался в два дисплея. На них всё было тем же. Сидела неподвижно Лира, тоже сморённая утомительным странствием, заснувшая и лишь иногда вздрагивающая от преследующих кошмаров. На другом мониторе обсерватора и вовсе царила сонная идиллия. Все четверо спали вповалку вокруг еле тлеющего кристалла. И сам астрогатор, в глубине души радуясь этой неизменности, проваливался в манящий мир сна.
Однако вот он открыл глаза в очередной раз, и с одного экрана резанул свет восходящего из-за пиков не столь высоких восточных гор Солнца, с другого - ярко зажжённого кристалла. Там происходило движение, все куда-то торопились, а Лира сдёрнула покрывало с одного бока клетки, и камера-мушка транслировала качку моря голов и штандартов шествующей дальше армии.
И именно в тот момент армия, ведомая Ру-Гьял на встречу с войсками Ваджара, преодолевала последний перевал. Вдали император уже видел отроги трёх знакомых вершин, меж которыми располагалась долина Красного Тумана. Шагать стало легче, и не столько из-за утренней свежести, сколько от осознания приближения к заветной цели. У воинов начали чесаться кулаки. Они стали словоохотливей, шутили и перекрикивались в строю. Едущие верхом командующие в расшитых птицами и лозами кафтанах не препятствовали этой шуточной перебранке, но, напротив, подзадоривали своих бойцов и друг друга.
Жителям окрестных мест приходилось участвовать в боях гораздо чаще, чем Ваджару. Окружённая цепью гор великая империя давно уже прочно обосновалась на своём месте, и слыла не только источником страшной вооружённой силы, но и важным деловым и торговым союзником для доброй половины народов Трамы. А племена, заселявшие границы её служили своеобразным буфером, в котором и увязали все, кто стремился пограбить на землях самой империи. Ваджар, в свою очередь, щедро платил пограничным племенам за подобную охрану границ вином, шерстью, пушниной и самоцветами. Таким образом происходил симбиоз. Племена не теряли своей независимости и своодно могли кочевать, но и не уходили далеко, не мигрировали на другие земли, прикармливаемые мудрыми политиками Ваджара.
Светило уверенно подымалось, окрашивая фиолетовые небеса дневным ультрамарином. Вместе со светилом поднималась к вершине перевала и армия. Вот уже первые конники взобрались на каменную площадку с возведённым на ней маленьким алтарём горным духам -- знак того, что перевал взят и дальше начинается спуск. Внизу в лёгкой ещё не рассеявшейся утренней дымке лежала долина Красного Тумана. И сквозь багряно-седую пелену блестели в утренних лучах тысячи и тысячи шлемов и лат. Император Ру-Гьял первый вскинул вверх руку с серебряным копьём и, что было мочи, совсем по-молодецки издал приветственный клич. Каждый поднимавшиеся в след за ним и видевший внизу армию Ваджара повторял тот же клич. И радостное громогласное улюлюканье лавиной эхо сходила с гор. За этой лавиной неслась и другая -- стремительной кавалерии и наползающей чуть отстающей пехоты. Спуск был отлогим и довольно лёгким, так что Ру-Гьял быстро преодолел его.
Армия Ваджара, располагавшаяся в долине Красного Тумана, приветствовала своего императора, ведущего солидную подмогу, подобным же образом. В лагере начался хаос. Разлетались с окрестных гор птицы, а звери забивались глубже в норы и расщелины. Гул десятков тысяч глоток, звон оружейных древок о камень, ржание, пение, трубящие рога и горны! Если бы не видавшие виды сотенники и воеводы отдельных полков и дружин, что объезжали своих бойцов, сдерживая их пыл, не обошлось бы без затоптанных жертв.
Со стороны могло бы показаться, что одна армия спускается с горы в маневре атаки на другую. И воины давили, сцеплялись друг с другом, но то была не схватка, а крепкие дружеские объятья. Многие тут знали друг друга по отгремевшим годы назад походам в дальние края, многие служили на одних гарнизонах, были и родственники, и купеческие ватажники с одних обозов. Ру-Гьял тонко чувствовал свой народ и знал, где искать помощи. Воины обеих армий не были незнакомцами друг другу, но приходились товарищами. А треть вновь прибывших, состоявшая из охотников глухих лесных краёв, по началу оставалась в стороне от общего братания, но вскоре дело дошло и до них. И им жали руки, обнимали и приглашали испить из общих кубков.
Пировать, однако, долго не довелось. Ру-Гьял, ознакомившись с диспозицией, встретившись с местным командованием, очень скоро выступил из своего шатра и направил своего скакуна на холм, возносящийся из центра долины. Тут он был в самом центре своей армии, окружённый всеобщим вниманием. Сначала пронёсся над долиной шум единой волной из всех глоток, поднялись кубки, чаши, бурдюки, и все пили за здравие и честь государя. Затем учтиво замолкли, поняв, что Ру-Гьял будет вести речь.
Клетку Лиры принесли на плечах четверо крепких воинов и поставили на импровизированный парапет из жердей и настилов здесь же, у подножия. И она ясно видела императора в слепящих золотом доспехах на гарцующем скакуне. Он кричал, размахивая кривым мечом, и большая часть его слов тонула в воплях всеобщего ликования. Казалось, они уже одержали победу. Что именно он говорил, Лира не могла разобрать. Что-то про время, смену эпох, великий дар свыше и честь империи. Ру-Гьял был прирождённым оратором -- глаза собравшихся воинов горели ярче, чем Солнце. И Лира физически ощущала этот свет.
