Нортон вышел из-за стола и, погрузившись в толпу пингвинов по грудь, подступил к телевизионной стене вплотную. Халат, соскользнув у него с одного плеча, остался висеть на другом, и сквозь призрачно-трепетный слой розового с голубым ореолом свечения, порожденного потревоженным стереоэффектом, Фрэнк мог разглядеть левую половину мускулистого загорелого тела и пестрые плавки. Было слышно, как Нортон демонстративно похлопал но стене ладонью. «До чего же часто подводят людей излишняя самоуверенность», — подумал Фрэнк.
Оставляя за собой тающий шлейф розово-голубых ореолов, Нортон выплыл из зоны действия стереоэффекта. Натянул на плечи сползший халат, резко спросил:
— Ну и что?
Фрэнк молча смотрел на заснеженный берег, на белые купола антарктических гор.
— Я спрашиваю: что?
— Ничего, — вяло отозвался Фрэнк. — По-видимому, ошибка…
— Если вы приходите ко мне с ошибками, то я не слишком высокого мнения о работе вашей организации.
— Я тоже, правда, по другому поводу.
— Желаю тебе приятного времяпрепровождения. — Нортон вернулся за стол. — Говорят, Большое родео в этом году будет на редкость помпезным, не пропусти чего-нибудь интересного.
— Постараюсь… Будь добр, запроси станцию техобслуживания. Прошел ли там подзарядку мой элекар?
— Запрашивай сам. — Нортон переключил клавиши.
С потолка бесшумно опустилась изогнутая штанга и повернулась конусным наконечником в сторону Фрэнка. По штанге соскользнула сверху коробка видеотектора. Фрэнк набрал индекс, и на экранчике появилась смуглая женщина с оранжевыми волосами и сильно накрашенными оранжевой помадой губами.
Блеснув белками глаз, женщина неожиданно произнесла густым баритоном:
— Справочный пункт. Слушаю вас.
— Добрый день, — сказал Фрэнк — Я оставил нам на подзарядку свой элекар.
— Пожалуйста, назовите номер машины, серию.
Фрэнк назвал.
— Даю диспетчера сектора подзарядки.
На экране возникла потная физиономия Лангера.
— Элекар модели «Юпитер»? — осведомился «диспетчер».
— Да.
— Великолепная у вас машина! — рявкнул Лангер. — Предлагаю обмен на «Кентавра». Соглашайтесь!
— Нет, — сказал Фрэнк и подумал: «Ну артист!..»
— Что ж, забирайте, готов ваш «Юпитер».
— Прошу прислать машину по адресу: Дубовая роща, первая линия, вилла «Эдвенчер»… Впрочем, этот маршрут есть в блоке памяти элекара. Нажмите пятый клавиш, я все дела.
— Пятый? Сделаем. Встречайте машину.
— Благодарю вас.
Откинувшись в кресле, Фрэнк наблюдал, как штанга втягивается в потолочный люк, я живо представлял себе, как действует в эту минуту Лангер. Вот он отправляет «Юпитер» на виллу. Вот связывается по видеотектору с операторским постом местного телетранслятора, и на экранчике появляется физиономия Кьюсака со следами неудачного визита к Йонге. Лангер коротко бросает напарнику: «Раздевай!..» Кьюсак едва уловимо кивает, подает команду диспетчеру телетранслятора убрать стереоэффект, и теперь в любое мгновение…
С телевизионной стеной что-то произошло. Фрэнк вскочил. Нортон тоже вскочил, халат слетел с плеч. Стереоизображение словно бы съежилось, утратило глубину, экран превратился в стеклянную плоскость, и на белом от снега антарктическом берегу точно в том месте, где Нортон хлопал ладонью, контрастно выступили угольно-черные отпечатки левой пятерни…
— Любопытно, — сказал Фрэнк, встретившись глазами с Нортоном. — Знаешь, я ведь впервые вижу «черные следы» в натуре.
Нортон молча выпрыгнул из-за стола. Оттолкнул Фрэнка, схватил кресло и, размахнувшись, с силой всадил его в экран. Посыпалось стеклянное крошево.
— На «Лунной радуге» ты разбивал экраны деликатнее, — заметил Фрэнк.
— Вон! — яростно прошептал Нортон и сделал руками что-то вроде отталкивающего жеста. — И чтоб никогда!.. Ни ногой!..
Фрэнк обомлел: под мышками у Нортона непонятно блеснуло. И во рту тоже почудился металлический блеск. Искаженное гневом и блеском лицо… Фрэнк невольно попятился.
На нетвердых ногах он сошел в летний холл. Непослушными пальцами набросал для Сильвии записку какого-то душераздирающего содержания. Скомкал, сунул в карман. Кое-как взял себя в руки и торопливо написал другую. Умолял сестру немедленно покинуть Копсфорт, приглашал к себе. Сунул записку под вазу с гладиолусами. Вышел из дома, сел на мопед и, не разбирая дороги, покатил на выезд. У ворот наткнулся на длинный, оливкового цвета элекар и не сразу сообразил, что это «Юпитер». Завалил мопед в заднее отделение кузова, опустился в кресло водителя, тронул машину с места.
Зеленый коридор шоссе. Ветер с шорохом обтекал ветровое стекло, монотонно шелестели скаты.
Промелькнул мимо памятный щит с рекламой о прелестях отдыха на Бизоньих озерах. Фрэнк резко затормозил, дал задний ход. Не открывая дверцу, выпрыгнул из машины, полез в кусты. Под кустами было сумрачно, грязно от размокшей земли. Он весь перепачкался, пока нашел коробку «Видеомонитора».
Лангер и Кьюсак ждали его, как и было условлено, у видеотекторного павильона станции техобслуживания. Ждали порознь. Кьюсак любезничал с двумя дамами под белым тентом кафетерия. Лангер стоял на тротуаре под солнцем, а в руках у него поблескивали бутылки. Заметив подъезжающий «Юпитер», он поставил бутылки у ног и подпер кулаками бока. В пестрой рубахе навыпуск и в светлых шортах он выглядел как боксер тяжелого веса, напяливший на себя одежду подростка; пот лил с него в три ручья.
— Жарища!.. — сказал он Фрэнку. — Ну… как дела?
Фрэнк молча перебросил «Видеомонитор» Лангеру, закрыл глаза и обессиленно откинулся на сиденье.
— Эта «корзина» с уловом? — тихо поинтересовался Лангер.
— Спрячь в карман, — не открывая глаз, пробормотал Фрэнк, — и не отдавай мне эту штуку, даже если я захочу отобрать ее у тебя.
— Понято. Значит, не зря…
Фрэнк слышал, как Лангер выволок из кузова мопед и сказал Кьюсаку: «Отведи коня нашего чемпиона в стойло». Потом услышал, как забулькала вода. Усилием воли он открыл дверцу, вышел из элекара. В ногах не было привычной твердости.
Лангер, запрокинув голову, опоражнивал бутылку из горлышка. Взглянул на товарища, поперхнулся.
— Ах, чтоб мне лопнуть!.. — проговорил он. — Хаста спустили с лестницы, а тебя, похоже, прямо через мусоропровод!..
— Что у тебя в бутылке? — спросил Фрэнк.
— Холодная минеральная.
— Полей мне на руки.
Лангер взял вторую бутылку, полил. Остаток вылил себе за пазуху, рыча от удовольствия. Фрэнк стряхнул воду с рук вялым движением и вдруг замер, уставясь на них, словно впервые видел. Лангер внимательно посмотрел на него. Фрэнк пошел в обход элекара. Машинально обогнул распахнутую дверцу, сел на край проема в кабине — между культом я сиденьем водителя, — нажатием кнопки вскрыл дохнувшую холодом полость походного бара, вынул салфетку. Вытирая испачканные на коленях джинсы, он слышал, как вернувшийся Кьюсак сказал что-то Лангеру тихо и неразборчиво. Но ответ Лангера он разобрал:
— Оставь его в покое. Ему не до этого. Кстати, нам тоже… Ты, красавчик, и так слишком заметен в среде мирных граждан Копсфорта.
— Не остри, — отозвался Кьюсак. — В этот раз работа проделана, я бы сказал, на редкость элегантно… Ладно, поехали. Кто за рулем?
— Я за рулем. Чемпион сядет рядом со мной, ты сзади… Сели? Поехали!
Элекар набрал скорость, нырнул в тенистый радиус городского шоссе. По ветровому стеклу побежали отблески.
На окраине Копсфорта Лангер круто взял вправо, лихо прошел поворот. Мелькнул указатель: «Аэропорт 15 км».
«Юпитер» помирал шоссейное полотно со скоростью авиетки.
«Работа была элегантной, — сжав зубы, думал Фрэнк. — На редкость».
— Ты чего приуныл? — Лангер подмигнул Фрэнку. — Взгляни на своего коллегу… — Он указал кивком на Кьюсака. — Шар земной катится в новую эру, а для этого субъекта жизнь продолжается в старом темпе.
Тронув несколько клавишей в нужной последовательности, Лангер выхватил из-под пульта зажим с бородавками ларингофонов, нацепил себе на шею. Перед ветровым стеклом вырос блестящий стержень антенны и, покачиваясь, засвистел в потоке встречного воздуха.
— Улей, улей, я пчела! Как прием?
— Как у невропатолога, — недовольно ответил голос Гейнца из пультового чрева. — Раздевайся быстрее!
— Ты, Задира, с нами поласковей. Мы на обратном пути, так что готовьте свою колымагу к старту.
— Это сделаем. Ты лучше скажи, что мне домой передать. Носорог и восточный Журавль там от нетерпения уже по потолку вышагивают.
— Передай: болото прошли, хвосты не намокли, никто не простудился. Чемпион в седле. Домой везем корзину лягушек. У меня все. Конец.
