Он тянул и думал о том, что в своё время производил куда более тонкие операции. А тут ни о какой тонкости речи не было, а треклятый Нерожденный никак не поддавался.
– Отверстие слишком мало, – тяжело дыша, проговорил он. – Настолько мало, что, похоже, малыша засасывает обратно. Не могли бы вы ввести длинный зонд между внутренней поверхностью расширителя и панцирем, вот здесь, чтобы мы смогли высвободить…
– Защитник начинает слабнуть, друг Конвей, – сообщил Приликла, и было ясно, что только ощущение сильной тревоги могло сподвигнуть тактичного эмпата на то, чтобы вмешаться в работу двух хирургов.
Но эмпат ещё не успел договорить, когда Торннастор решительно подошел к делу и вместо зонда воспользовался собственным манипуляторным щупальцем. Послышался короткий свистящий звук, означавший, что всасывание плода в ткани матки прекращено. Щупальце тралтана скользнуло глубже, нырнуло под задние конечности Нерожденного, приподняло его… Через несколько секунд младенец был благополучно извлечен на свет, вот только пуповина все ещё связывала его с родителем.
– Ну что ж, – заключил Конвей, укладывая новорожденного на поднос, подставленный Мерчисон. – Это было самое легкое. Если когда-либо нам был дозарезу нужен сознательный и сотрудничающий пациент, это время настало.
– Чувства, испытываемые Нерожденным, можно описать как сильнейшее огорчение, близкое к отчаянию, друг Конвей, – доложил Приликла. – Видимо, он по-прежнему пытается вступить с вами в связь. Эмоциональное излучение Защитника слабнет, фактура его меняется – похоже, он начинает догадываться о том, что его движения искусственно ограничены.
– Если мы немного сдвинем расширители, – торопливо сказал Конвей Торннастору, – а сделать это мы можем, поскольку новорожденный уже извлечен, – легкое заработает более эффективно. Какое нам нужно пространство для работы?
Торннастор испустил непереводимый звук и ответил:
– Мне достаточно для работы совсем небольшого отверстия. К тому же я эндокринолог. Эти ваши ДБДГшные несуразные костяшки и запястья физиологически не годятся для этой конкретной работы. Со всем моим уважением я предлагаю вам сосредоточиться на новорожденном.
– Отлично, – кивнул Конвей. Он оценил то, что тралтан не забыл о том, что в целом отвечает за операцию Конвей, даже будучи диагностом временно, причем таким диагностом, чьи последние действия во время операции неопровержимо свидетельствовали: долго ему в этом звании не продержаться. – Просьба ко всем членам хирургической бригады и группы поддержки, не являющимся ДБДГ, отойти ко входу в палату. Не разговаривайте и постарайтесь очистить ваше сознание от любых посторонних мыслей. Можете смотреть на стены или на потолок и думать о них. Это необходимо для того, чтобы телепат настроился на нас троих. Поторопитесь, пожалуйста.
А на мониторе сканера уже были видны два тонких щупальца тралтана, которые тот запустил в матку по обе стороны от пуповины. Вскоре они добрались до двух овальных припухлостей, которые за последние несколько дней выросли и теперь размером и цветом напоминали крупные красноватые сливы. Места в опустевшей матке теперь хватало для любых операционных маневров, но Торннастор не делал ровным счетом ничего – так было нужно.
– Железы идентичны, Конвей, – сообщил тралтан. – И быстро определить, какая из них вырабатывает депарализующее вещество, а какая – то, что отключает разум, невозможно. Шансы – один к одному. Следует ли мне легонько сжать железу и какую из двух?
– Нет, погодите, – поспешно проговорил Конвей. – У меня на этот счёт были кое-какие мысли. Если бы роды текли естественным путем, обе железы были бы сжаты в момент выхода Нерожденного из матки и секрет из желез поступал бы непосредственно в пуповину. В настоящее время железы настолько набухли, оболочки их настолько растянуты, что я опасаюсь, как бы даже минимальное давление на железы не привело не к постепенному, а к резкому выбросу их содержимого. Моя первоначальная идея, заключавшаяся в том, чтобы попробовать отжать небольшие порции секрета и пронаблюдать за тем, как это скажется на состоянии новорожденного, никуда не годится. Кроме того, не исключено, что секрет обеих желез содержит и то, и другое вещество одновременно.
– Маловероятно, – возразил Торннастор. – Функция слишком различна. К сожалению, материал имеет сложную и неустойчивую биохимическую структуру и крайне быстро разлагается. В противном случае мы бы уже давным-давно синтезировали секрет обеих желез при исследовании трупа Защитника, который вы нам в своё время предоставили. Сейчас впервые есть возможность взять пробы у живого Защитника, но процедура анализа и синтеза длительна, и пациенты в их нынешнем состоянии до её завершения не протянут.
– Совершенно с вами согласен, – подхватил Приликла. Его голос для цинрусскийца прозвучал слишком настойчиво. – Защитник близок к панике, он начинает осознавать ненормальность своего неподвижного состояния. Есть все признаки быстрого общего ухудшения. Вам следует закончить операцию, и как можно скорее, друг Конвей.
– Знаю, – отозвался Конвей и добавил погромче:
– Думайте! Думайте о Нерожденном, о том, в каком он положении, о том, что мы пытаемся для него сделать. Мне нужен телепатический контакт с ним прежде, чем я рискну…
– Ощущаю беспорядочные спазматические сокращения нарастающей интенсивности, – вмешался Торннастор. – Движения эти, по всей вероятности, аномальны и вызваны панической реакцией, однако есть опасность, что вследствие них произойдет преждевременное сжатие желез. Не думаю, что установление телепатического контакта с Нерожденным поможет идентифицировать нужную железу. Новорожденный младенец, каким бы интеллектуалом он ни был, как правило, не имеет точных знаний об анатомии своего родителя.
– Защитник, – сообщила Мерчисон, стоявшая по другую сторону от операционного стола, – прекратил попытки вырваться.
– Друг Конвей, – сказал Приликла, – пациент теряет сознание.
– Вас понял! – процедил сквозь зубы Конвей. Он изо всех сил пытался посылать мысли Нерожденному, и все его alter ego подключились и напряженно мыслили в одном направлении, но только путали Конвея. Одни из их советов никуда не годились, другие были нелепы, но один – трудно сказать, кому он принадлежал, показался настолько глупым своей простотой, что он решил внять именно этому совету.
– Наложите на пуповину зажим как можно ближе к железам, дабы предотвратить случайный выброс секрета, – распорядился Конвей. – Затем перережьте пуповину по другую сторону от зажима в целях разделения родителя и плода. Я вытяну оставшуюся длину пуповины, а вы проткните железы двумя тонкими иглами, извлеките отсосами их содержимое и перенесите в отдельные флаконы. Можете ускорить этот процесс надавливанием на железы. Я бы вам помог, да места маловато.
