Ознакомительная версия.
– Нас было двое, – холодеющими губами прошептал он, прежде чем потерять сознание.
Горные районы Первого Мира…
Шаг…
Наст не выдерживает, ломается. Нога проваливается в снег по колено. Холод лютый. Одежда обледенела.
Шаг…
Трудно удержать равновесие. Все плывет перед глазами. Воспоминания о прожитом превратились в обрывки пожелтевшей бумаги с тусклыми нечеткими, карандашными набросками событий.
Рядом бредет инсект. Узоры инея на его панцире – смертный приговор.
Никита с трудом поднял руку, коснулся затылка, ощутил корку запекшейся крови, заглушку импланта, а под ней – острый катышек. Логр на месте. Они не нашли кристалл или просто не искали его?
Инсект выглядит знакомым. С чего бы? Они все на одно лицо.
«Отделившийся?» – острое воспоминание заставило работать рассудок. Точно. Он самый.
Увязая в снегу, Никита брел в составе колонны. Впереди, прокладывая путь, медленно двигалась БПМ. Одна? Последняя?
Кусок жизни вырван из памяти. В руках оружие. В голове пустота. Где же Искандер? Остался лежать там, где Яна всадила в него пулю?
«Храмовники…» – слово скрипнуло в мыслях, словно песок на зубах.
Урман? Что с ним стало?
Холодно. Страха и боли нет. Гложет безысходность.
БПМ внезапно попала в глубокую рытвину, дернулась, натужно взревела двигателем и заглохла.
Колонна остановилась, Никита споткнулся, упал лицом в снег. Он ощутил пьянящий покой, но сильный удар и грубый окрик тут же вернули диспейсера в реальность.
– Вставай!
Никита с трудом перевалился на спину. Над ним склонился Казимир.
– Вставай!
Вот теперь страх точно издох. Не осталось для него места в кровоточащей душе. Там горячо и тесно от горечи. Все, о чем мечтал, чем жил, чего боялся, перегорело.
Никита улыбнулся ему разбитыми губами, тихо прошептал:
– Тварь продажная…
Храмовник замахнулся, но не ударил. Его руку перехватил пришелец. Голос, лишенный интонаций, внятно произнес:
– Они нужны. Все.
Кто-то рывком поднял Никиту на ноги. Он медленно обернулся.
– Пошел, к остальным! – Яна толкнула диспейсера в сторону остановившейся колонны существ.
Казимир прошелся вдоль нестройных шеренг, остановился напротив человека, одетого в разорванные опаленные лохмотья. Лицо – сплошной кровоподтек. Лишь в глазах едва теплится искорка жизни да рисунок шрамов подсказывает: Урман!
– Привет, братишка! – Казимир взглянул на полковника тяжело, с ненавистью. – Вижу, пришел в себя? Думал, я не знаю о системе подрыва? На что надеялся?
– Когда же ты успел так возненавидеть людей? – тихо, едва шевеля губами, спросил Урман.
– Ошибаешься. За людей я готов и жизнь положить. – Казимир сплюнул в снег. – Тварей имплантированных не люблю. Тех, что за логры душонки продают.
– И дочь свою тоже?
– Ты, мразь, сбил ее с пути! Обитаемые Миры! Галактическое Содружество! Бессмертие в Логрисе! Невероятные способности! Она же еще девчонкой была, не понимала ничего!
– Ну, теперь из нее получился отличный боевой мнемоник. И выбор она делала сама. Между мракобесием, ксенофобией и…
Сокрушительный удар швырнул Урмана на мерзлые плиты логрианской дороги.
– Жаль, мне не дают вас всех в один ряд поставить и расстрелять, – хрипло выдохнул храмовник. – Но я терпеливый, – он отвернулся, зашагал к заглохшей БПМ, и вскоре оттуда раздался его голос: – Пошевеливайтесь!
Никита, пользуясь обстановкой, незаметно, боком протиснулся между двумя норлами, помог Урману встать, тихо спросил:
– Ты как?
– Хреново… – Урман надрывно закашлялся. – Видно, переоценил себя. Не рассчитывал встретить братишку, – он тяжело оперся о плечо Никиты. – Две БПМ подорвал. Одна вот у них осталась.
– Держись.
Двигатель планетарной машины сипло заработал. Колонна вздрогнула, словно единое живое существо.
– Куда нас ведут?
– Не знаю… – прохрипел Урман. – Где Искандер?
– Погиб… Я видел, как его застрелили.
Изуродованное лицо Урмана исказила гримаса боли. Подсохшая корка лопнула, из ран, порезов и ссадин выступила кровь.
– Они контролируют тебя? – его шепот звучал едва слышно.
– Не знаю… – тихо ответил Никита. – Вроде не чувствую ничего такого. Но в памяти – провал. Где мы?
– За Перевалом Стражей. – Урман едва передвигал ногами, по-прежнему опираясь на плечо диспейсера.
– Зачем им пленные? – Никита незаметно осмотрелся. Колонна сильно поредела. С десяток пришельцев и полсотни разных существ, вот все, что осталось.
– В качестве охраны. Оружие при нас, заметил? Этот регион необитаем, но пришельцы все равно опасаются атаки… – он говорил тихо, прерывисто. – Я ошибался относительно системы подчинения. Она примитивнее, чем думал. Сродни импланту связи.
– Технологическая телепатия?
– Да… – Урман тяжело, судорожно закашлялся, сплюнул кровь.
Диспейсер понял, о чем говорит полковник. От природы люди неспособны к мысленному общению. Но с развитием технологий такая возможность появилась. Мнемонические образы формируются в рассудке, считываются устройствами имплантов и могут быть переданы по сети на расширитель сознания абонента. Это явление и называют «технологической телепатией».
– Они неспособны читать наши мысли… – Урман с трудом находил в себе силы, чтобы идти. Выдавливал каждое слово вместе с кровавой пеной, обметавшей губы. – Иначе ты бы выдал мой план… Тебя ведь допрашивали?..
– Да.
– Но ничего не узнали… Делай выводы…
Злая надежда мгновенно встрепенулась в душе диспейсера. Не могут читать мысли? Не понимают образов, которыми оперирует наш рассудок? Значит, и намерений не распознают? – он машинально поддернул ремень оружия. Рвануться в сторону, упасть, открыть огонь – дело нескольких секунд.
– Не дергайся… – Урман заметил его движение.
– Почему?
– Микромашины… Думаю, они способны сжечь мозг… В случае неподчинения… Не успеешь… Надо что-то придумать… Блокировать их локальную сеть…
Никита оглянулся.
– Есть одна мысль, – прошептал он. – Сам сможешь идти?
– Постараюсь…
– Продержись, – диспейсер начал понемногу отставать, делая вид, что прихрамывает.
* * *
Райбек Дениэл проснулся от холода.
Костерок давно угас. Шкуры на полу обметало инеем. Спасший его охотник лежал неподвижно.
Тело онемело. Мышцы не слушались. Он со стоном перевалился на бок, взглянул на закопченный свод пещеры, перевел взгляд к выходу, заметил неяркий свет, пробивающийся снаружи.
События, произошедшие накануне, мелькали в памяти вереницей ярких травматических образов.
Дениэл вновь пошевелился, сел, опираясь на руку. Ощущения холода стали не такими резкими, кровь быстрее побежала по жилам, и вскоре началось покалывание, вернулся озноб.
Ознакомительная версия.
