Ознакомительная версия.
– А я сам не пойду, меня пусть они несут, – приказал Эрвиль, и послушные лакеи тотчас подняли его и понесли наверх, в покои.
«Да, действительно, – подумал Джим, наблюдая эту процессию, – почести здесь царские, однако что-то говорит мне, что это ненадолго».
Отчего он пришел к таким выводам, Джим и сам не понял, однако он уже устал выстраивать мысленные комбинации и начал самостоятельно подниматься в спальню.
– Я помогу вам раздеться, Ваша Высочайшая Категория, – сказал увязавшийся за ним лакей.
– Не нужно, милейший, я сам справлюсь, – отказался Джим.
Он прошел в свою неприлично огромную спальню и, закрыв дверь, присел на столь же огромную кровать. Свет полудюжины ночников, развешанных на стенах, создавал красивые переходы приглушенных цветовых тонов.
Джим прямо в одежде повалился на постель. Он знал, что, когда уснет, ночники погаснут сами. Или стоило произнести: «хочу темно» – и они гасли. Соответственно команда «хочу светло» заставляла их загораться.
Подобные штуки не были чем-то необычным даже в собачьих конурках компакт-хаусов, однако там – Джим это знал точно – все эти удобства управлялись электроникой здесь же… Джим даже затруднялся объяснить.
Под дверью кто-то заскребся, и Кэшу показалось, что это кошка. Впрочем, кошек в доме не было. Был только огромный пес у сторожа, а кошек Джим не видел.
Ленясь подняться, он продолжал лежать, глядя в потолок, и любоваться фресками, изображавшими сцены охоты. Странная штука: Джим отмечал, что всякий раз, когда смотрел на них, он находил новые, незаметные прежде детали. Точнее сказать, фрески менялись – они двигались. Не так, конечно, как в реальной жизни, но внимательный взгляд улавливал их медленное движение.
Джим даже спрашивал у слуг – не телепроекция ли это, однако они не поняли вопроса и подробным образом доложили, что фрески были написаны то ли сто, то ли двести лет назад известным мастером.
Царапанье под дверью повторилось. Теперь эти звуки были настолько отчетливы, что Джим уверился – это кошка.
Он поднялся и, подойдя к двери, распахнул ее. Каково же было его удивление, когда вместо кошки он увидел девочку-подростка с чудесными синими глазами и вьющимися каштановыми локонами.
– Ты… – опешил Джим. – Тебе чего?
– Я ищу маму, – просто сказала девочка.
– Маму? – удивился Кэш. – Здесь нет никакой мамы.
– Мою маму зовут Роза, и она стелит в этом доме постели. Она горничная.
– Да? – Джим развел руками. – Ничем не могу тебе помочь, крошка, я…
Однако девочка, не дослушав, прошла мимо него внутрь покоев и, заметив игру разноцветных светильников, пришла в восторг:
– Ой, как у вас тут красиво! – И тут же добавила с детской непосредственностью: – У нас с мамой такой красоты нет. Мы живем в маленькой комнатке, во флигеле для слуг… Вы, наверное, даже не знаете, где это?
Джим смущенно кивнул. Ему стало неловко от того, что он проживает в такой роскоши, в то время как другие люди…
– Можно я побуду у вас немножко, пока мама не придет, а то дома темно и крысы. Я ужас как боюсь крыс.
Девочка поежилась, представив крысу, и Джим поспешно согласился:
– Конечно-конечно, побудь здесь. Может, приказать принести тебе чего-нибудь? Сладостей, например?
– Нет, спасибо, я не голодна. Девочка присела на крайпостели и, оглядевшись еще раз, произнесла:
– А вообще-то меня зовут Фриззи. Правда, смешно?
– Почему смешно?
– Не знаю. Я хожу в школу, и там меня дразнят за такое имя… А как вас зовут?
– Джим, – ответил Кэш и улыбнулся. Девочка была забавная.
– А я знаю ваше полное имя, – важно сообщила Фриззи – Адмирал Джим Бунзель Мудрый, герцог Ангурский… Присаживайтесь со мной, господин герцог. Вы очень добрый, и с вами очень интересно.
– Спасибо, Фриззи.
Джим присел рядом с девочкой и только сейчас заметил, что она пришла сюда в ночной рубашке, да и выглядела вблизи старше, чем показалось сначала.
Старая боль чувствительно уколола Джима в сердце, однако он сказал себе: «Пустяки, через десять минут я выпровожу ее. Позову слугу и скажу, чтобы проводил девочку до флигеля».
– Послушай, не нужно этого, – Джим взял руку Фриззи и настойчиво убрал со своего колена.
– Ой! – Она смешно сморщила свой носик. – Извините, само получилось!
Это было сказано так естественно, что Джим готов был поверить, и Фриззи снова показалась ему тем же непосредственным ребенком.
– Можно я посмотрю этот светильник над изголовьем кровати? – спросила она.
– Да, конечно, – сразу согласился Джим, довольный, что она будет держаться от него подальше.
Фриззи забралась на кровать и стала переступать своими ножками по пышным перинам, словно по сугробам снега. Когда она достигла светильника, тот разом просветил сквозь рубашку ее вполне развитые формы, не утаивая никаких подробностей.
Джим судорожно сглотнул, не в силах оторвать взгляд от этого эффектного зрелища. В довершение ко всему Фриззи повернулась боком, словно подтверждая, что одинаково хороша со всех сторон.
– Вы так странно смотрите на меня, господин герцог, – удивленно сказала она. – У меня что-то не так с одеждой?
И, не отрывая от Джима взгляда, Фриззи стала медленно к нему приближаться, а Кэш, поняв, что проиграл, сам протянул к ней руки.
Сказать, что они сошлись, как животные, было мало. Они напали друга на друга, как ядовитые гады, сплетаясь в клубок и издавая змеиное шипение. Их тела извивались, конвульсивно дергаясь, но потом отталкивали друг друга, изнемогая от усталости.
В такие минуту Фриззи плакала и говорила, что мама будет ее ругать, а сейчас уже, наверное, ищет, однако Джим молчал. Он не мог сконцентрироваться ни на одной мысли, только слепая жажда вела его к телу разгоряченной самки, и эго безумие продолжалось.
Сколько часов эт"о длилось, Кэш не помнил. Он проснулся, когда на улице было солнце и его лучи проникали в спальню, избегая касаться оскверненного ложа.
– Ваша Высочайшая Категория, – прогнусил кто-то противным голоском – Господин герцо-о-ог!
Кэш приподнял тяжелую, будто с похмелья, голову и с ужасом обнаружил, что его постель перепачкана кровью.
Первой мыслью было, что здесь произошло убийство, но потом: «Ах, да…» Он все вспомнил.
– Ваша Высочайшая Категория! Вас ждут с приказом от императора…
Джим перевалился на спину и только тут заметил, что он совершенно наг, а из-за дверной портьеры выглядывает масляная рожа какого-то лакея.
– Одежду принеси, – хрипло приказал Кэш.
Лакей тотчас засеменил к кровати и поднял с пола… изорванные вещи Джима. Изорванные и обильно залитые кровью «Да что б тебя – и здесь тоже…» – Неси другие, – недовольно сказал Кэш, опасаясь, то этот придурок, чего доброго, начнет интересоваться, откуда это и все такое… Джиму не хотелось вспоминать из минувшей ночи ни одного мгновения, ни короткого вздоха.
Ознакомительная версия.
