Теперь увядший лежит болиголов,
И один за другим со вздохом
Падают наземть буковые листы,
Дрожа в зимнем воздухе.
Он увидел ее вновь, блуждающую далеко,
Где щедро бырзжет молодая листва
При свете луны и звезд
Сверкала она в морозном небе.
Платье ее бестело в лунном свете,
И на далеких и высоких вершинах холмов
Она танцевала и ноги ее
Разбрасывали дрожащий серебяный туман.
Когда прошла зима, она появилась вновь,
И песни ее освободили весну,
Которая звенела взлетающим жаворонком,
Падающим дождем и танцующей водой.
И он видел как у ее ног
Расцветают цветы эльфов,
И вновь побежал за нею,
Танцующей и поющей на нетронутой траве.
И снова она убегала, но он был быстрее,
Тинувайл! Тинувайл!
Он назвал ее эльфийским именем,
И она остановилась, прислушиваясь,
Она остановилась на мгновенье, но голос его
Заколдовал ее: Берен идет,
Это судьба Тинувайл,
Теперь она сверкает в его руках.
Посмотрел Берен в ее глаза,
В тень ее волос
И увидел там странный и дрожащий
Звездный свет неба.
Тинувайл, бессмертная девушка
150
Мудрая, как все эльфы,
Обвила его своими теневыми волосами
И руками, сверкающими серебром.
Долгим был путь, уготовленный им судьбой,
Через каменные горы, серые и холодные,
Через железные залы и хмурые двери,
Через леса, полные ночных теней и не знающие утра.
Меж ними легли разделившие их моря,
Но они снова встретились наконец
И давным-давно они ушли
В сияющий мир, не знающий печалей.
Бродяжник вздохнул и помолчал, затем вновь заговорил.
-- Эта песня, - сказал он, - в стиле, который эльфы называли "энни-теннат", но ее трудно перевести на наш разговорный язык, получается лишь слабое эхо. В ней рассказывается о встрече Берена, сына Барагира, и Лютиан Тинувайл. Берен был сыном смертного человека, а Лютиан - дочерью Тингола, короля эльфов в Среднеземелье, когда мир еще был юн. Она была прекраснейшей девушкой среди всех детей мира. Красота ее была подобна свету звезд над туманом северных земель, а в лице ее сверкал свет. В те дни Великий Враг, слугой которого был Саурон из Мордора, жил в Ангбанде, на севере, и эльфы Запада вернулись в Среднеземелье и выступили против него войной, чтобы вернуть себе украденные Сильмарили: и предки людей присоединились к эльфам. Но Враг победил, и Барагир был убит, а Берен бежал и, преодолев множество опасностей, прошел горы ужаса и пришел в скрытое королевство Тингола, в лесу Нелдорет. Здесь он обрел Лютиан, поющую и танцующую на поляне у зачарованной речки Эсгалдуин, и назвал он ее Тинувайл, что на древнем языке означает "Соловей". Множество горестей поджидало их впереди, они надолго расстались. Тинувайл спасла Берена из темниц Саурона. Вместе они прошли через множество опасностей и свергли с трона Великого Врага и вырвали из его короны Сильмариль, величайшую из всех драгоценностей, чтобы отдать его как свадебный выкуп за Лютиан Тинголу, ее отцу. Но потом Берен был убит волком, вышедшим из ворот Ангбанда, и умер на руках у Тинувайл. И она выбрала участь смертных, пожелала умереть, чтобы последовать за ним, и в песне рассказывается, что они встретились снова за Разделяющими Морями. И через некоторое время они вновь живыми вместе бродили в зеленых лесах далеко за пределами этого мира. Итак, одна Лютиан Тинувайл из всей королевской семьи эльфов действительно умерла и покинула этот мир, и эльфы утратили ту, кого больше всего любили. Но то нее ведут свое происхождение древние люди. Еще живы те, чьим предком была Лютиан, и говорят, что ее потомство никогда не исчезнет. Из этой семьи и Элронд из Ривенделла. От Берена и Лютиан родился Диор, наследник Тингола: от него - Эльвинг Белая, та самая, которая направляла свой корабль сквозь туманы в небесное море: она плыла с Сильмарилем во лбу. На ней женился Эрендил, а от них произошли короли Нуменора, сейчас называемого дикими землями.
Бродяжник говорил, а хоббиты смотрели на его необычайно холодное, энергичное лицо, слабо освещенное красноватым светом костра. Глаза его сверкали, голос был глубок и богат. Над ним было черное звездное небо. Внезапно над вершиной Заверти появился бледный свет. Из-за холма медленно поднима
151
лась луна, и звезды над его вершиной меркли.
Рассказ кончился. Хоббиты задвигались, и кое-кто из них потянулся.
-- Смотрите! - сказал Мерри. - Луна встает. Должно быть уже поздно.
Остальные подняли головы и увидели на вершине холма, на фоне луны что-то маленькое и темное. Возможно, это был лишь большой камень, освещенный бледным лунным светом.
Сэм и Мерри встали и отошли от костра. Фродо и Пиппин продолжали сидеть в молчании, Бродяжник внимательно смотрел на вершину. Все казалось спокойным и тихим, но теперь, когда Бродяжник молчал, Фродо чувствовал, как холод подкрадывается к его сердцу. Он подвинулся ближе к огню. В этот момент прибежал от края углубления Сэм.
-- Не знаю, что это было, - сказал он, - но я внезапно почувствовал страх. Ни за какие деньги я не осмелился бы выйти из углубления, мне казалось, что что-то подбирается по склону.
-- Ты видел что-нибудь? - спросил Фродо и вскочил на ноги.
- Нет, сэр. Я ничего не видел, но я не останавливался, чтобы посмотреть.
- Я кое-что видел, - сказал Мерри, - а может, мне показалось. Там, к западу, где лунный свет падает на ровное место, мне кажется, я видел две или три черные фигуры. Они как будто направлялись сюда.
-- Все соберитесь к огню, но лицом обренитесь наружу! воскликнул Бродяжник. - И возьмите в руки палки подлиннее!
Некоторое время они сидели так, молча и встревоженно, обернувшись спиной к костру и глядя на окутывавшую их тень. Ничего не произошло. В ночи не было ни звука, ни движения. Фродо заерзал, чувствуя, что он должен прервать молчание, иначе он закричит во весь голос.
-- Там... - прошептал Бродяжник. - Что это?
Они скорее почувствовали, чем увидели, что над краем углубления поднимается тень... Одна или несколько. Они напрягли глаза - тени росли. Вскоре сомнений не оставалось, три или четыре высокие черные фигуры стояли на склоне, глядя на них сверху, Они были такими черными, что казались темными дырами на фоне глубокой тени за ними. Фродо показалось, что он слышит слабый свист, как будто ядовитое дыхание, и чувствует пронзительный холод. Тени начали медленно приближаться.
Ужас сковал Пиппина и Мерри, и они плашмя упали на землю. Сэм прижался к Фродо. Фродо же был испуган не меньше своих товарищей, он дрожал, как от сильного мороза, но его ужас был поглощен внезапным искушением надеть Кольцо. Желание сделать это, охватило его, и он не мог думать ни о чем другом. Он не забыл Курган, не забыл послание Гэндальфа, но что-то заставляло его отбросить все предупреждения, и он сдался. Не надеясь на спасение, не желая совершить что-то плохое или хорошее, он просто почувствовал, что должен взять кольцо и надеть его на палец. Он не мог говорить. Он чувствовал, что Сэм смотрит на него, как будто знает, что его хозяин в большой опасности, но не смог повернуться к нему. Он закрыл глаза и некоторое время продолжал бороться: но вскоре сопротивление стало невозможно. Он медленно вытащил цепочку и надел кольцо на палец левой руки.
