Ознакомительная версия.
- Надеюсь, вы понимаете, что говорите о человеческих жизнях? - сказал комиссар Новой Трои, на протяжении всей речи хранивший молчание. - Вы призываете нас пировать на костях! Я требую от всех собравшихся немедленно...
- Опять двадцать пять! - отмахнулся председатель. - Как я сказал, количество погибших в войне гораздо меньше числа самоубийц и жертв несчастных случаев. Так что глобально данное число убитых можно расценивать как своего рода жертву - подобно родителю, который, не жалея крови и пота, отдаёт все силы ради счастья ребёнка, погибшие жертвуют собой ради счастья остальных.
- Но это безнравственно!
- Напротив, это в высшей степени нравственно.
- Так, - вздохнул военный комиссар, - с вами всё ясно. Вроде бы человеческие слова говорите: прогресс, процветание, повышение жизненного уровня, а получается какая- то гнусь. Не понимаете вы человеческих слов, значит и по- людски с вами говорить нет смысла. Я теперь буду так: гав, гав, гав!
- Ну- ну, что вы, - смутился Крампфусс. - Вы же взрослый человек, военный комиссар, ответственное лицо!
А комиссар ему в ответ:
- Мяу, мяу, мяу!
Крампфусс ему:
- Неужели вы не понимаете, что ставите нас в неловкое положение? Есть определённые границы, за которыми цивилизованный разговор превращается в фарс!
А комиссар в ответ:
- Чик- чирик! Кукареку!
Ну, и взяли его под руки, и упекли в сумасшедший дом, который для него одного и выстроили. А когда на его место заступил Крымов, то изрядно удивился тому, что его спрашивают, умеет ли он лаять, мяукать или кукарекать. Будучи выпускником Новотроянской академии, ничего такого Крымов, понятное дело, не умел. Что ж, сказал на собеседовании Крампфусс, вы нам подходите. Так Крымов и стал военным комиссаром.
Первое время работа у него не ладилась: сказывался разрыв между теорией и практикой. Вот, например, как учил его преподаватель в академии.
- Ты чем из- за конгар угрызениями совести мучиться, представь, что это не мыслящие существа перед тобою в крови ползают, а крысы или вши.
А как стал Крымов работать с конгарами напрямую, так не крысами или вшами, а и живыми существами прекратил их считать - такого нагляделся. Большого труда ему стоило вернуться к прежнему мнению, будто дикари - такие же люди, как мы, только неразвитые, а уж чтобы поддерживать это мнение, приходилось ежедневно выпивать не меньше полутора литров, и не пива, а чего покрепче.
Одним словом, пил он беспробудно, так что, получив срочное письмо, да ещё и со штемпелем Арка, протрезвляться ему пришлось экстренным способом: под душем и в парадном мундире.
- Арк, Акр, Арак, - бормотал он, возясь с краном, который норовил отправить струю холодной воды ему за шиворот. - Что ещё за дрянь такая, а?
Покончив с душем, он пожевал чаю, откусил половину солёного огурца и вскрыл письмо.
Уважаемый Владимир Георгиевич! - прочитал он, - Меня зовут Седьмая...
- Седьмая, Седьмая, - задумался Крымов. - Какая- то баба, а какая - не помню! Чёрт бы их всех побрал...
И верно, с бабами ему в последнее время не везло; четыре письма от разных женщин, и в каждом - требование признать себя отцом ребёнка и выплатить солидную компенсацию. Не отставали и конгары: вождь сакеев Бомневас, с которым Крымов сошёлся на корпоративной пьянке, ни с того, ни с сего почувствовал ответственность за его личную жизнь и подарил ему женщину, вернее, даже двух.
Были это Конвис и Тромвис - смазливенькие мордашки, которые за неделю выдоили из Крымова четырнадцать бальных платьев, двадцать походов в ресторан и бесчисленное множество серёжек, бус, фенечек, колец, сумочек и туфель. Опустошив сначала кошелёк Крымова, а потом и его банковский счёт, они, лишённые развлечений, стали капризны, вздорны, истеричны, и Крымов был вынужден отослать их обратно, к Бомневасу. Тот извинился и обещал, что подыщет вариант получше. Неделю спустя на пороге у Крымова стоял продолговатый, грубо сколоченный ящик, из которого до чувствительного носа военного комиссара доносился запах степных трав.
- Что там? - спросил он у конгара, сопровождавшего ящик.
- Баба, - ответил тот.
- В ящике?
- Ага.
Крымов вздохнул постучал по ящику. В ответ - тишина.
- Почему не отвечает?
- Так она же мёртвая, - объяснил конгар. - Как же она ответит- то?
- Мёртвая, говоришь?
- Ну да, мёртвая. Мертвее не бывает.
- Так, - сказал Крымов. - А зачем мне мёртвая баба?
- А я почём знаю. Вождь сказал - неси, ну я и понёс.
- Вот что, - Крымов сделал глубокий вдох. - Бери её и тащи туда, где взял. Мне такого не надо!
Конгар, однако, не двинулся с места.
- Не могу, - сказал он. - Это подарок. Распишитесь в получении.
И сунул Крымову мятую бумажку. Крымов бегло осмотрел её - это был купон на скидку в прачечной - и разорвал надвое.
- Пошёл вон! - крикнул он сопровождающему. - И бабу забери!
Но было уже поздно. Не успели половинки купона упасть на землю, как конгара уже и духу не было. Крымов остался один.
- А, чтоб тебя! - пнул он ящик, - Я тебе это припомню, Бомневас, ох, припомню! Эй, - он окликнул проходившего мимо конгара. - А ну помоги внутрь затащить!
Расплатившись с помощником - тот попросил допить гущу, оставшуюся в кофейнике с завтрака - Крымов сходил в кладовку за ломиком и вскрыл ящик. Внутри, как он и предполагал, обнаружилась мумия - бурая и сморщенная, как печёное яблоко. Изо рта у неё торчала записка.
ЧЕМ ТИБЕ; КОНВИС ТО НЕ ПАНРАВИЛАСЬ? - вопрошали кое- как нацарапанные буквы. - ЖРЕТ МНОГО ЧТОЛИ? А ТЫ БЫ НЕД!!!АВАЛ. СКАЗАЛ. БЫ Я МУЖИК ТЫ БАБА ГЛОХНИ? ПОКА НИПРИШЫБ. А ТЫ НАЗАД АТСЫЛАЕШЬ: НИПРАВИЛЬНО ЭТО. ИМИНЯ ОБИЖАЕТ. И, ТИБЕ ПЛОХО. МУЖЫК, ОН ЕТЬСЯ ДОЛЖЫН ТАКАЯУЖ У НИВО КА,НДИЦИЯ. ВОЩЕМ ВОТ ТИБЕ ЕЩЁ БАБА НЕ, БЛАГАДАРИ. ЖРА.ТЬ НИБУДЕТ; ЕСЛИ,КОНСИН ПРЕДЕТ. ПЛЮНЬ ЕМУВ ХАРЮ; БАБАЭТА ЕГО МАМАН.Я ОН ЕЕ!!! ЗА ТРИ МИШКА МАРАКЧ,И ОТДАЛ ВОТ ДУРАКТО А.
ТВОЙ КОРИШ БОМНЕВАС
ЗАВТРА ГУЛЯЕМ!! ЗАХАДИ
Всем конгарским вождям, желающим сотрудничать с землянами, рано или поздно приходилось учить их язык. Почему не наоборот - потому что на конгарском, скудном и корявом, говорить о таких сложных вещах, как "прибавочная стоимость", "инфляция" и "демпинг" просто невозможно. Овладеть языком можно было двумя путями: по старинке - зубрить грамматику и корпеть над прописями (так, например, учился Батя), и по- новому - посредством гипносна. Бомневас, судя по всему, использовал второй способ, злоупотребив при этом дополнительными кассетами с правилами пунктуации - иначе объяснить понатыканные там и сям запятые Крымов не мог.
Он скомкал записку и злобно посмотрел на мумию. Вот же чёртова штуковина! И ведь не сбагришь её никуда: научной ценности конгарские мумии не имеют, а времена, когда их можно было продавать на растопку (драхма за дюжину), давно прошли.
Ознакомительная версия.
