— Как тебе мое новое тело? — низким голосом прогудел Хемерте.
Руиз не успел придумать никакого мало-мальски тактичного ответа и поэтому просто кивнул. Но, вероятно, отношение к увиденному было слишком откровенно написано у него на лице, потому что Хемерте насупился.
— Жизнь продолжается, наемник. У нас есть такая поговорка: тело — пьеса, сознание — актер. Великий актер способен сделать шедевр из самой заурядной пьесы.
— Согласен целиком и полностью, — примирительно произнес гость.
Ему подумалось, что, несмотря на способность непринужденно менять оболочки, обитатели «Глубокого сердца» по-прежнему испытывали огромное влияние того тела, в котором помещалось их сознание в данный момент. Нынешний Хемерте был куда более агрессивен, чем обитавший в теле хрупкой миниатюрной женщины.
Опекун пожал плечами.
— Так оно и есть, — заметил он. — Ну, а что понадобилось тебе?
— Краски, чтобы немного подправить дельтанскую броню.
— Мы можем подобрать тебе доспехи получше.
— Не сомневаюсь. Но я собираюсь притвориться дезертиром из замка Дельт.
— А-а-а, — понимающе протянул Хемерте.
Через несколько минут он принес набор красок самых различных оттенков и вроде бы не обижался больше на подопечного за насмешливое отношение к своему новому облику.
— Эти краски должны хорошо ложиться на монолин. У меня есть кисти, распылители и цветные мелки. Ты чем воспользуешься?
Гость выбрал кисти.
— Это подойдет.
— А можно посмотреть? — попросил Хемерте.
— Почему нет? — ответил наемник.
Руиз никогда не претендовал на звание великого художника, но в данном случае вполне достаточно было и грубого узора. На полу уже лежал в ожидании процедуры бронекостюм в тусклую черно-зеленую полоску, части его соединялись в подобие пустой телесной оболочки человека.
Бывший агент унесся мыслями далеко в прошлое и вспомнил мир, где воевал много лет назад. Тамошние работорговцы, вместо того чтобы нанять живых солдат, вложили все свои капиталы в роботов-убийц последней модели. Освободители легко справились с ними, заманив в болотные топи, где люди могли выжить, а машины — нет. И все же, когда Руиз впервые увидел такого робота, надвигающегося на него по зеленому склону, то чуть с ума не сошел от страха. Отчасти ужас был вызван страшным изображением смерти на огромном корпусе.
Руиз повертел в руках шлем, затем опустил кисть в банку с белой краской и приступил к работе.
Через час на гладких монолиновых пластинах красовалось грубое изображение разнообразных атрибутов из мира хищников — примитивные рисунки, какие можно встретить разве что в отсталых мирах, где еще не додумались до пороха и пуль. Броня пестрела растущими ниоткуда шипами, когтями, плавниками и прочими средствами устрашения. Там и сям виднелись фальшивые дыры, из которых торчали нарисованные кости: тут осколок ребра, там берцовая, здесь плечевой сустав. Шлем автор украсил страусиными перьями над оскаленным черепом.
— Неплохо, — оценил Хемерте, оглядев творение Руиза со всех сторон. — Динамично и производит впечатление. Наверное, я не стану учить тебя гончарному ремеслу, здесь мои планы в отношении тебя не годятся. Ты — прирожденный художник.
Бывший агент рассмеялся.
— Ваш образ жизни располагает к снисходительности.
— И то правда. Ну ладно, что тебе еще понадобится?
— Наверное, кожная маска. Если пиратские главари за мной охотятся, мне следует как можно меньше походить на самого себя.
— А на кого бы ты хотел походить?
— Не знаю. Да хоть на тебя.
Хемерте рассмеялся.
— Да ты дипломат. Кстати, мы уже выбрали, кто будет сидеть на другом конце телесвязи. Мы искали среди добровольцев, и только одна кандидатура показалась нам подходящей. Тебе она известна.
— Не может быть…
— Ты возражаешь?
Руиз через силу покачал головой.
— Нет.
Произнеся это, он ощутил одновременно глупость и неизбежность такого решения.
Прежде чем уйти, Хемерте после некоторой внутренней борьбы все-таки произнес:
— Я должен спросить тебя, Руиз: почему ты сделал так, чтобы твой клон не мог пользоваться телесвязью наравне с тобой?
Беглецу вдруг захотелось ответить честно и искренне, и он не смог противиться этому импульсу.
— Не знаю… Все-таки я не до конца ему доверяю, поэтому мне необходимо хотя бы минимальное преимущество. В обладании преимуществом и заключается, пожалуй, вся моя философия… Если вам кажется, что я в нем ошибся, снабдите его аналогичным комплектом снаряжения.
Но Хемерте только покачал головой, и Руиз не уловил смысла этого жеста. Что это было? Осуждение? Жалость? И то и другое одновременно?
— Операцией, руководишь ты, — сказал опекун. — Кстати, должен тебя кое в чем разочаровать: к сожалению, нам не удалось достать доспехи, которые требуются для спуска в анклав геншей. Бронекостюмы, снабженные системой очистки и регенерации воздуха, на Сууке, по всей видимости, неизвестны. Лучшее, что мы смогли сделать, — это поставить углеродные фильтры и снабдить кислородным баллоном обычную броню для ведения боевых действий в городских условиях. Чистого воздуха у тебя будет примерно на три часа — хватит?
— Должно, — ответил бывший агент.
Прежде чем покинуть «Глубокое сердце», Руиз Ав посоветовался со своим клоном.
— Какие сведения ты рассчитываешь добыть и каким образом? — у педантично уточнил Малыш.
— А что ты посоветуешь? — вопросом на вопрос ответил Старик.
Ему сделалось весело от нравоучительного тона собственной младшей личности. Двойник смущенно улыбнулся.
— Заметил, да? Напоминает внутренний монолог персонажа скверной голодрамы. Помнишь кампанию на Квалиоре? Зимняя пустыня и клоны — целые взводы клонов, которых они послали против нас. Помнишь, как мы проходились по этому поводу? — Он хохотнул. — Вот тебе и справедливость.
— Что да, то да, — покивал Руиз. — Я начинаю верить, что, если проживешь достаточно долго, Вселенная ответит на каждый твой поступок, хороший или плохой. Жутковатая перспектива, правда? Особенно для нас. Но, как бы там ни было… Я опять собираюсь в Спиндинни.
Малыш нахмурился.
— Интересно, существует ли это место до сих пор. Ты считаешь, что в Моревейнике могли остаться еще не нанятые бойцы?
— Не знаю… У тебя есть предложение получше?
— Хм-м-м… — Малыш задумчиво потер подбородок. — Трудно даже попытаться предложить что-либо. Мне все время кажется, что стоит мне выдать идею, как тут же выяснится, что ты это уже продумал или сделал. Подобные мысли не способствуют творчеству. Ладно. Например, если ты найдешь там кого-то живого, тебе придется прикинуться одним из них и расспрашивать насчет работы и того, где можно хорошенько поживиться.
