Ознакомительная версия.
Но-Пасарана мне придется брать академический отпуск и скулить у порога психбольницы, чтобы взяли на постой-лечение.
– Откуда ты это взял?
– Вещи, которые кажутся мне совершенно нереальными, воспринимаются всеми остальными как должное. Ну не могут же быть все вокруг меня дураки? Значит, не все в порядке со мной.
– Глупости, Кирюха, – хлопнул его по плечу брат, – ты просто немного устал, немного простыл в яме Митропии. Все пройдет.
– Ага. Пройдет. Все равно никто не докажет мне, что раздвоение участкового – это нормально. Покупка монитора без системника – нормально. Шайка из обитателей дома престарелых – нормально. И даже само название шайки —
Рыбий Глаз – абсолютно серьезное, солидное название.
Детский сад. А еще у меня глюки, – почти шепотом прибавил он.
– Ой, Кирилл, – тревожно хмыкнул Костик, – ну какие могут быть глюки? Ты что, увидел смерть с косой? Маленьких зеленых человечков? Нашего президента в закусочной «Ассоль-продукты-принц»?
– Хуже. Мне кажется, я видел Виктора Августиновича.
– Да уж. Это похуже, чем президент в закусочной. Ну и что? Как будто ты в первый раз обознался. С кем не бывает.
– Знаешь, я думаю, что это все из-за меня.
– То есть?
– Ну я же его звал. Помнишь, мечтал, чтобы он помог нам во всем разобраться? Вот он и явился.
– Ты еще скажи, что он явился в образе двухголовой женщины с рыбьим хвостом. Прекращай бузить! Одевайся, пойдем в «Улыбку». Будем осуществлять захват шайки восьмидесятилетних бандиток.
– Прежде, чем их задержать, надо доказать их виновность, – вяло отозвался Кирилл.
– Тогда пошли доказывать!
– Иди один. У меня есть дело.
– Ну, как знаешь, – обиделся Костик, – сиди тут, зеленых человечков разглядывай.
– Да, тебе еще письмо тут, – вспомнил вдруг Кирилл.
– Оп-па! – обрадовался Костик, – чего же ты молчишь? А вдруг это угроза от Рыбьего Глаза? Кстати, как ты его получил?
– Как все порядочные люди. Из почтового ящика вынул.
– Жаль, – поник Костя, – а Коля-Болеро возле нашего ящика не крутился?
– И не надейся.
Костик со вздохом вскрыл конверт. За крохотный промежуток времени на лице его сменились несколько выражений: место досады заняло возмущение, место возмущения – нетерпение.
– Ну ты смотри, чего она вытворяет! – крикнул он, кинув листок на колени брата.
«Ты, наглый и беззастенчивый вор и негодяй, уведомляешься в том, что твой козел вовсе не твой козел и никогда твоим не был. Этот козел был какое-то время мой, потом он бесстыдно пропал и объявился уже у тебя. Так как скотина эта представляет собой бесценную ценность, то я его забираю обратно. И не подумай, что ценность его в умении жрать окурки и подавать копыто, это все любая шавка сможет. Ценность его в редкостной элитной гпнноверской породе и мощных производительных качествах. Он, может, все призы бы на выставках брал, а ты его у меня ужилил. Так что теперь ищи себе другого козла, а этого оставь в покое, теперь он мой. И зовут его теперь не Мухтар, а Айвенго. Все. Не ищи. Образованный и интеллигентный, простой и мужественный, анонимный но-пасаранец».
– Ты представляешь, эта Белокурова козлика моего увела. А я-то думаю, где он второй день шляется! И ведь пирожными заманивала, гадюка. Помнишь, он весь в безе приходил? Наверное, в тот раз вырвался. И после этого ты будешь спокойно предаваться хандре, как сибарит какой? Вставай, быстро, мне без тебя не справиться!
Кирилл на удивление быстро вскочил с кровати.
– Чур, к Белокуровым я иду, – быстро сказал он, – ты беги в «Улыбку», а я козла выручать.
– А как же Митропия? Если она опять на тебя покушение устроит?
– Ничего, Зиту и Гиту на выручку позову.
– Еще Калерию можно, – предложил Костик.
– Еще Калерию, – эхом отозвался Кирилл.
– Только это уже с утра, – немного остудил его пыл Костя. – Нас неправильно поймут, если мы придем снимать показания на ночь глядя.
* * *
Рыбий Глаз никогда не спрашивал совета. Все, чем занимался он до сих пор, было настолько созвучно принципам гуманизма, что сомнений по поводу целесообразности его образа жизни просто не возникало. А теперь же… И рядом, как на грех, ни одной родственной души, ни одного человека, который мог бы твердо сказать: это – черное, а это – белое.
Да. Раньше все было проще. Раньше он называл отряды своих единомышленников нехитро и выразительно: «Радость людям», или просто РЛ. Начала свою деятельность организация тогда, когда тимуровское движение еще не стало формальным и наевшем
оскомину. Менялись персонажи, менялись декорации, но суть всегда была проста, как дважды два. А теперь… Теперь это очень мало походило на тимуровское движение. Теперь это было больше сродни духу Робин Гуда или Юрия Деточкина. Если бы только можно было открыться хоть кому-нибудь! Например, этому новенькому. Или мальчишке-участковому. Кажется, первый в полной мере наделен житейской мудростью и здравым смыслом, а второй интуитивно понимает «что такое хорошо, а что такое плохо».
Но нельзя, нельзя. И раньше-то было нельзя, а теперь – тем более. Что же делать?
Глава 17
Бейте в горны, трубите в барабаны
Бес был доволен. В сущности, его роль уже была сыграна, работа выполнена. Осталась самая малость: убедиться в том, что жизнь прожита не зря и след, который он мечтал оставить на этой земле, не затянется гнилью и плесенью. Ну, что же подождем. Если он хоть что-то понимает в этой жизни, то ждать осталось совсем недолго.
* * *
На беду ли, на счастье ли, заведующей в «Улыбке» не было.
– Уехала в райцентр выбивать нам бесплатные подарки к Восьмому Марта и свечки в церковь поставить за грешников, – наперебой объясняли ему хозяйки, – мы кажную неделю за них свечки ставим. Недорогие, по рублю, а все равно помогают.
«По рублю, – кольнуло Костика, – совсем недавно это „по рублю“ уже звучало».
– За всех грешников или поименно? – поинтересовался он вслух.
– Зачем же за всех? За всех не подействует. Поименно, конечно.
– А имена откуда берете? Сочиняете или свои ставите?
– Нет, у нас все как положено. Наша заведующая их на бумажечке пишет, сама по делам бегает, а мы по-очереди в церкви ее дожидаемся. А можно мы вас о международном положении поспрашиваем? А то по телевизору больно быстро говорят, не все понять успеваем.
Костика затащили в Красный Уголок, водрузили не стол перед бюстом Ленина электрический самовар, тарелку с блинами в сметане, сели все кружком и стали задавать вопросы.
Костя успевал все: и отвечать на вопросы о международном положении, и принимать жалобы, и уминать блины, и думать, как бы побольше узнать о заведующей в ее отсутствие.
Ознакомительная версия.
