Он заметил, что инопланетяне бросили свой корабль. Почему – не имеет значения, но нужно идти туда, ведь на открытом воздухе он погибнет еще до наступления утра.
Он медленно, борясь с приступами дурноты, пополз к чужому кораблю, не спуская глаз со своего. Если враждебно настроенные существа заметят его, все пропало. Но этого не случилось. Кален благополучно пробрался через открытый люк внутрь чужого корабля.
Несмотря на сгустившиеся сумерки, он разглядел, что корабль совсем старый и изношенный. Тонкие стены были сплошь в заплатах. Теперь понятно, почему незнакомцы захватили его корабль.
Опять накатила дурнота. Прежде всего необходимо подкрепиться, и Кален вынул из кармана круглый керловый орех – основную пищу мабогийских астронавтов. Орехи были чрезвычайно богаты энергией, а твердая, как панцирь, кожура толщиной в два дюйма предохраняла их от порчи в течение многих лет.
Кален положил орех на пол, подобрал тяжелый металлический прут и с размаху ударил им по ореху. Прут с громким лязгом отскочил, не оставив на скорлупе ни следа.
Кален испугался, не выдаст ли его этот грохот, но, подгоняемый голодом, вновь принялся исступленно молотить по ореху. Минут через пятнадцать, дойдя до полного изнеможения, он прекратил тщетные попытки. Стальной прут согнулся почти пополам, а орех остался цел и невредим. Только щелкун, стандартный прибор, имевшийся на любом мабогийском корабле, мог расколоть керловый орех – иного способа, увы, никто придумать не догадался.
Что делать? Кален опять схватился за прут и обнаружил, что его конечности теряют подвижность. Он бросил прут и задумался.
Движения сковывала наружная оболочка, кожа постепенно отвердевала и превращалась в роговую броню. Когда этот процесс завершится, Кален полностью утратит подвижность и погибнет от удушья…
Поборов нахлынувшее отчаяние, Кален приказал себе шевелить мозгами. Еда подождет – в первую очередь необходимо спасать кожу. На борту собственного корабля он бы принял душ из особой, смягчающей кожу жидкости, но едва ли подобная жидкость была здесь, у инопланетян. Выход один – содрать наружную оболочку. Правда, потом придется выждать несколько дней, пока затвердеет внутренняя нежная кожица, но зато он обретет подвижность!
На негнущихся ногах Кален отправился на поиски переодевателя, но с грустью убедился, что даже такого простейшего приспособления на чужом корабле нет.
Он поднял стальной прут, согнул его крючком и, подцепив кожную складку, с силой рванул прут кверху.
Затвердевшая оболочка не поддавалась.
После нескольких тщетных попыток он отшвырнул бесполезный прут и тут внезапно вспомнил про тетнитовую бомбу.
Если незаметно подложить ее под корпус захваченного чужаками корабля, то легкий взрыв не причинит кораблю никаких повреждений, только подбросит его футов на тридцать в воздух.
А вот инопланетяне безусловно погибнут.
Кален ужаснулся. Как мог он придумать такое? Законы мабогийской этики запрещали любое убийство.
«Но разве это не будет оправдано? – коварно нашептывал Калену внутренний голос. – Пришельцы – скверные создания. Избавив от них Вселенную, ты окажешь ей бесценную услугу, а заодно невзначай поможешь и себе. Считай, что это не убийство, а очищение от скверны».
Нет! Огромным усилием воли Кален заставил себя прекратить даже думать об этом. С трудом передвигая непослушные каменеющие ноги, он принялся обшаривать корабль, надеясь на случайную спасительную находку.
Скорчившись в пилотском отсеке, Эйджи устало размечал тумблеры и кнопки нестираемым карандашом. Легкие саднило, и всю ночь он не смыкал глаз. Уже брезжил рассвет. Внутри «Индевера-2» было довольно холодно – Эйджи не решался трогать терморегуляторы.
Вошел Виктор, сгибаясь под тяжестью ящика.
– А капитан где? – спросил Эйджи.
– Сейчас придет.
Барнетт решил перенести все необходимое в носовые отсеки, чтобы не тратить слишком много времени на поиски нужных вещей. Помещение для экипажа было уже почти заполнено. Не найдя места для ящика, Виктор огляделся и заметил в боковой стене дверь. Он нажал на ручку, и дверь скользнула вверх, открыв крошечную пустую клетушку, которая показалась Виктору идеальным хранилищем. И он опустил свою тяжелую ношу на пол, усеянный красными скорлупками.
В тот же миг потолок начал опускаться.
Виктор дико завопил, резко выпрямился и, ударившись головой о потолок, упал без чувств.
Эйджи выскочил из пилотского отсека и столкнулся с Барнеттом, который тоже прибежал на крик. Капитан попробовал вытянуть Виктора за ноги, но, увы, заскользил по гладкому металлическому полу. Эйджи, обнаружив редкостное присутствие духа, поднял ящик и поставил его на попа, задержав тем самым предательский потолок. Вдвоем с капитаном они поспешили вытянуть Виктора из клетушки, и в тот же миг ящик треснул и развалился на части. А потолок, будто сделав свое дело, бесшумно скользнул вверх.
Виктор очнулся и потер ушибленную голову.
– Капитан, – жалобно взмолился он, – может, вернемся на «Индевер»?
– Виктор прав. – Эйджи развел руками. – Прямо какой-то заколдованный корабль!
– И вы так легко от него отказываетесь? – осведомился Барнетт.
Эйджи неловко поежился и кивнул.
– Откуда мы знаем, – заговорил он, пряча глаза от Барнетта, – что он еще выкинет? Слишком рискованно, капитан.
– Рискованно… – передразнил Барнетт. – Вы хоть соображаете, от чего отказываетесь? Один его корпус принесет целое состояние! А двигатель? Вам приходилось видеть подобные? Этот корабль пробуравит насквозь любую планету и выйдет с другой стороны непоцарапанным!
– Боюсь, мы не сумеем оценить все это, поскольку трупы не умеют восхищаться, – не унимался Эйджи, а Виктор усиленно закивал.
– Все, хватит болтать! – отрезал Барнетт. – Корабль мы не оставим! Только не будем ни к чему прикасаться, пока не достигнем безопасного места. Ясно? За дело!
Эйджи хотел было заикнуться про комнаты, самопроизвольно превращающиеся в гидравлические прессы, но, перехватив грозный взгляд Барнетта, счел за благо не спорить.
– Ты разметил приборную панель? – уже спокойно спросил Барнетт.
– Осталось совсем немного, – отозвался старый пилот.
– Хорошо. Ни к чему другому не прикасайся. Пока мы ничего не трогаем, нам ничто не грозит.
Капитан вытер потный лоб, прислонился к стене и расстегнул куртку.
В тот же миг из отверстий в стене выскочили два стальных крюка и кольцом сомкнулись вокруг его талии. Барнетт рванулся что было сил, но кольцо не поддалось. Послышалось странное пощелкивание, и из стены выползло тонкое проволочное щупальце. Оно ощупало куртку Барнетта, словно оценивая качество ткани, удовлетворенно хмыкнуло, как показалось капитану, и исчезло в стене.
