Могу ли я вообще хоть кому-то верить?
И не ведет ли этот мой друг, с которым я знаком всего-то без году неделя, меня в ловушку?
Впрочем, нет. Это как раз вряд ли. Пусть я и знаю его всего недолго, но за эти несколько дней, что мы знакомы, у Хмыря были гораздо более верные шансы меня сдать. Но ведь не сдал… Одно то, что я давал ему на хранение кинжал, чего стоит. И ведь он его вернул, хотя имел возможность — да какая там возможность, это был его долг как священника, как бывшего инквизитора — передать артефакт чистого зла в руки инквизиции.
Не передал.
И это значит… Значит, что вопрос о том, могу ли я доверять бывшему верховному инквизитору Ивану по кличке Хмырь, с повестки дня снимается.
Но все-таки что-то было не так. Слишком уж много совпадений, слишком много случайностей меня окружало.
А ведь Хмырь сам говорил: «В мире, в котором сосуществуют одновременно тени Рая и отблески Ада, случайностей не бывает».
Кто-то ведет игру.
Вообще-то я знаю кто и даже знаю зачем — мне это достаточно подробно объяснили. Непонятно только, кто именно ведет эту конкретную партию. Но я сомневался, что это Всевышний. Господь так грубо не играет. Да и зачем ему это? Мессия и так целиком и полностью в его власти. Он дает ей силу, Он поведет ее к цели, Он ее погубит. А то, что ее захватили инквизиторы, так они ведь, так сказать, воюют на его стороне и против воли Божьей шага не ступят. По крайней мере, в идеале.
И получается…
Получается беспримерная глупость.
Я забыл о том, где нахожусь. Я не обращал внимания на доносящиеся изредка до моих ушей хлопки выстрелов. Я погрузился в свои мысли и шел по подземному коридору, как по безопасной городской улице. Я забыл про главный принцип желающих остаться в живых чистильщиков: осторожность, осторожность и еще раз осторожность…
Я беспечно обогнал Хмыря, завернул за угол и нос к носу столкнулся с одним из тех таинственных врагов, что так вовремя атаковали цитадель городской инквизиции.
Еще один обычный, внешне ничем не примечательный мужчина в поношенном пиджаке и выглядывающей из-под него несвежей рубашке. Короткоствольный автомат в его руке. И его дуло смотрело мне прямо в глаза.
Я замер на месте, проклиная собственную глупость и понимая, что все — это конец. Если этот тип вздумает нажать на курок — моя голова разлетится, как гнилой арбуз.
Вот только он почему-то не собирался стрелять, а вместо этого просто стоял и ухмылялся. И лишь когда идущий позади Хмырь резко остановился, почти наткнувшись на меня, его ствол дернулся. Но почти тут же дурацкая ухмылка вернулась вновь.
— Я ее нашел, — он обернулся, глупо подставляя нам спину, и махнул рукой вдаль по коридору. — Пятая дверь направо. Там трое чернокрестников, и они закрылись вместе с ней…
Ничего не понимая, я хлопал глазами. А из-за моего плеча столь же неуверенно выглядывал Хмырь.
— Дверь очень мощная — пули не берут, — говоривший с явным огорчением хлопнул по указующему уже стволом вниз автомату. — Железо чуть ли не в палец толщиной… Не знаете, у кого взрывчатка?
Я неуверенно помотал головой.
— Бардак, — отозвался на это жест автоматчик. — Всюду бардак. Не удивлюсь, если ее вообще забыли… Что это вы на меня так смотрите?
— Не можем понять, кто ты такой, — отозвался из-за моего плеча Хмырь.
Теперь пришла очередь недоумевать этому болтуну. Он уставился на меня так, будто увидел две головы на плечах. Мигнул. Перевел взгляд на Хмыря, посмотрел на смотрящий прямо ему в живот ствол пистолета. Еще раз мигнул…
— А… Но как же?.. — В его глазах мелькнула искорка понимания, и автомат начал подниматься вновь.
Не дожидаясь худшего, я шагнул вбок и, перехватив его за руку, рванул автомат в сторону. Короткая очередь простучала, казалось, в самое ухо, и облицованная гранитом стена напротив украсилась тремя бесформенными кляксами. Удар в челюсть, в живот и еще раз в челюсть. Пропущенный тычок локтем под ребра. Подножка. И он падает, успокоенный ударом в висок, а Хмырь отступает, потирая кулак…
— Чуть не вляпались. — Я нагнулся, подбирая отлетевший к стене автомат. — Как младенцы, право… Премся, как на параде.
Хмырь иронично взглянул на меня, будто уточняя, кто из нас двоих младенец на параде, но от комментариев, к счастью, воздержался. Вместо этого он склонился над бессильно привалившимся к стене человеком. Пощупал шею. Закатал рубашку до локтей. Зачем-то оттянул нижнюю губу, будто проверяя зубы.
— Бездушный, — наконец-то с отвращением констатировал он.
— Откуда знаешь?
— Не в первый раз вижу, — отмахнулся Хмырь. — Ты лучше подумай, почему он принял нас за своих? Не догадываешься?
Я догадывался и потому промолчал.
— Ох, Алексей, ты сам не знаешь, куда идешь.
— Моя душа все еще со мной, — буркнул я, сознавая, сколь жалко звучит это оправдание. Но Хмырь не стал спорить.
— Может быть, — вздохнул он. — Может быть… Что он там говорил? Пятая направо?.. Только вроде бы он еще упоминал о металле в палец толщиной. Или нет?..
— Упоминал, — Подтвердил я, останавливаясь перед вросшей в стену стальной плитой. — Конечно же, упоминал.
Даже на первый взгляд дверь выглядела мощно. Настолько мощно, что бездушный был прав: без ключа (или хорошей порции взрывчатки) здесь не обойтись. Я несколько раз стукнул костяшками пальцев в дверь. Глухо. Все равно, что стучать в каменную стену.
Вероятность того, что она откроется, точно такая же.
— Ну и что теперь? — Хмырь повторил мой эксперимент, от души саданув па двери. Подул на отбитый кулак. — Твое решение?
— Самое простое и примитивное, — ответил я, прикидывая на глаз толщину двери.
— Это какое?
— Силовое.
— Ломаем? — Бывший инквизитор поднял бровь, осматривая массивный лист металла, перегораживающий нам путь.
— Нет. Вырезаем замок, — я выдернул из-за пояса завернутый в тряпку кинжал. — Заодно еще раз докажем полезность моего, как ты выразился, «ножичка».
— А я никогда и не сомневался в его полезности. — Встав чуть в стороне, Хмырь внимательно обозревал безлюдный коридор. Сверху все еще доносились лающие звуки перестрелки, но сюда, в подземелье, не спешил почему-то никто. Странно… Впрочем, странностям я уже разучился удивляться. Там, где речь идет о Боге или Дьяволе, всякая земная логика бессильна. — Мне не нравится только цена, которую за него приходится платить… А он может прорезать эту железяку?
— Сейчас узнаем, — я пожал плечами. — Решетку в тоннеле срезал за раз. Может быть, и здесь справится… Если только эту дверку никто не догадался освятить.
