— Здесь прямо, — Олд Ватсон прокладывает дорогу через толпу и тянет меня в темный переулок. Я следую за ним, но внезапно мои колени подкашиваются и я падаю. Вполне возможно, что они уже снизили поток кислорода и заменяют его на газ, так как я не могу больше дышать. И не только это, мое сердце замедляется и одна рука начинает дрожать.
— Я думаю у меня сердечный приступ, — пыхчу я. Олд Ватсон сразу опускается на колени рядом со мной и пытается поднять меня.
— Нет, это не сердечный приступ, а разбитое сердце. Это ощущается одинаково, я знаю, — объясняет он, пока старается все же поднять меня. — Давай уже, Беа, вставай. Твои родители хотели бы, чтобы ты жила!
Он продолжает и дальше уговаривать меня, я замечаю это, но совершенно не понимаю, что он говорит, так как боль в моей груди очень сильная и колкая, так что я не могу думать. Я ничего не слышу, но через некоторое время могу немного видеть. Я вижу свет в конце темного переулка. И вижу, что люди бегут мимо. Все бегут. Все жители зоны 3 бегут.
Квинн
Кроме хрупкой лампочки, которая висит на кабеле на потолке, больше нет никакого источника света. Совершенно тускло. Откуда-то из внутренней части здания я слышу шум воды. Каменный пол усеян коричневыми пятнами и из стен торчат металлические оковы. В углу стоит ведро, которое является туалетом и на полу валяется грязный матрас. У этой комнаты есть только одно назначение.
По крайней мере, они не приковали меня. Они просто бросили меня сюда и заперли. Здесь нет выхода, полностью ясно, только если я смогу прогрызть стену.
В течение часа я лежу на вонючем матрасе и пытаюсь представить, что они будут делать со мной здесь внутри. Снова и снова я вижу перед собой Кейна Кнавери с постоянным мокрым ртом, представляю как он вырывает мне зубы и ногти старыми грязными плоскогубцами. Ему будет мало просто убить меня. Чистый ужас охватывает меня и я начинаю метаться по камере туда сюда.
Я ужасно боюсь смерти, но умереть все равно лучше, чем снова увидеть Беа и рассказать ей, что ее родители погибли. По моей вине.
Внезапно дверь с шумом открывается и один из охранников, которые меня скрутили и бросили сюда, заходит внутрь.
— Ты не выглядишь, как будто только что молился, — смеется он, как будто его давно уже ничто так не развлекало, как мой арест. Руки в карманах и он расхаживает по камере.
— Я этим и не занимался, — говорю я.
— Наверное так лучше. Не думаю, что сюда заглядывают ангелы.
Он останавливается под лампочкой и прикасается к ней пальцем так, что она слегка начинает раскачиваться, и луч света скользит сначала в одну сторону, затем в другую.
— И? На кого ты теперь работаешь? — спрашивает он. — Ты один из Крыс?
— Я ни на кого не работаю.
— Как мы слышали, твоя подруга там под первым номером. Я думаю, что ты можешь выкупить свою жизнь. Твоя жизнь или ее. Ты знаешь, где она?
— Это должно быть шутка.
Тип смеется.
— Ну, стоило попытаться.
— Лучше скажите, когда начнется пытка.
— Возможно, раньше чем ты думаешь. Он скоро будет здесь. — он снова веселится. — И немного пообщается с тобой.
— Кто? Кто скоро будет здесь? — этот тип вовсе не тот, кто руководит допросами. Нет, конечно нет. Он не тронул и волоска на мне.
Нет. Дерьмо. Придет президент. Положит свои толстые, липкие руки на мою шею и закончит то, что начал.
— Кто должен прийти? Кого я здесь жду? — реву я, но дверь камеры закрывается с громким щелчком. — Проклятье, кто скоро будет здесь?
Беа
Я чувствую, как меня поднимают вверх и несут по переулку.
— Не переживай, девочка. Ты в хороших руках, — голос похож на Ватсона, но я не могу себе представить, что он смог бы так высоко меня поднять.
Я открываю глаза и смотрю прямо в лицо мужчине. Лицо начинает улыбаться.
— Она в сознании.
— Ватсон, она в сознании, — повторяет второй голос. Женский голос. Я пытаюсь освободиться из хватки мужчины, и наконец у меня получается стоять на своих ногах.
— Как ты себя чувствуешь? — говорит Олд Ватсон у меня за спиной.
Я не знаю, что должна на это ответить. Вопрос мне кажется совершенно абсурдным.
— Куда мы идем?
— Как я уже сказал. Я помогаю тебе выбраться. Ты можешь бежать? — спрашивает Ватсон.
— Я попробую, — отвечаю я и колеблясь делаю несколько шагов вперед, но мне приходится держаться за него.
— Будет быстрее, если ты ее понесешь, Гид, — замечает женщина.
— Ты согласна? — спрашивает мужчина, но я только киваю головой и пытаюсь двигаться быстрее.
Мы проходим через десяток переулков и каждый раз, если наталкиваемся на разъяренную толпу, мы меняем направление. И кажется, они все движутся в одном направлении, так как нам встречается все меньше и меньше людей.
Наконец мужчина и женщина, которые ведут нас останавливаются. Мы стоим непосредственно перед прочной стеклянной стенкой Купола, рядом с огромным мусоропроводом. Обычно сюда приходят, если хотят выкинуть старый мусор, который слишком большой для контейнеров возле дома. И обычно это место охраняется. Но сегодня здесь никого нет.
— Мы были бы там, — говорит Ватсон и прислоняется к изогнутой стеклянной стене, покрытой водой от дыхания.
— Они уже сократили подачу кислорода? — спрашиваю я.
— Я просто стар.
Мужчина и женщина улыбаются, и женщина проводит рукой по спине Ватсона.
— Ты должен пойти с ней. Ты должен исчезнуть отсюда, пока ты еще можешь, — говорит она.
— Но здесь внутри для меня еще есть работа. Вы не справитесь со всем одни, — возражает Ватсон. Затем он поворачивается ко мне.
— Беа, это Херрит. А это ее муж Гидеон, — супружеская пара улыбается мне. — Если ты доберешься до Рощи Мятежников, скажи Сайласу, что ты встретила этих двоих и что они живы.
— Так вы его родители, — говорю я и они кивают.
Я пытаюсь улыбнуться, так как есть родители, которые еще живы, и это что-то радостное. Но ничего не меняется. Они не мои родители, и на какое-то мгновения я даже пожелала, чтобы мои родители были живы, а эти мертвы.
— Вот, — Херрит протягивает мне супер большой баллон с кислородом. — Если ты экономно обойдешься с ним, тогда тебе его хватит на четыре дня. Я выставила его на восемнадцать процентов, но если ты будешь бежать, тогда стоит еще немного закрутить вентиль. Просто иди медленно.
— И возьми вот это с собой. Старайся двигаться на запад, — Гидеон подает мне старый компас. — Ты не можешь пользоваться IPad, чтобы они не могли найти тебя, — затем он подает мне старую карту и указывает на черную точку. — Это Роща мятежников. Большинство покажется тебе уже знакомым. Я уверен в этом.
