Слово «разумный» едва ли вмещало подобный уровень импровизации. Но на лице Каннингема под уже высказанными опасениями отражалось что-то еще – его очень сильно тревожила какая-то мысль.
– Что? – спросил я.
– Это было глупо, – признался он. – При таких способностях оно повело себя по-идиотски.
– В каком смысле?
– У него же не получилось, шифровик не смог поддерживать маскировку в присутствии нескольких человек.
«Потому что наши глаза саккадируют не синхронно, – сообразил я. – Лишние свидетели разоблачили нашего пришельца».
– Они могли бы многое сделать, – продолжил Каннингем. – Вызвать у нас синдром Бабинского или агнозию: мы бы тогда спотыкались о целое стадо шифровиков, а наше сознание его даже не заметило бы. Господи, да агнозии порой случайно возникают. Если твои чувства и рефлексы развиты настолько, что ты прячешься между чужими саккадами, зачем останавливаться? Почему не придумать трюк, который сработает при любых обстоятельствах?
– А ты как думаешь? – спросил я, рефлекторно избегая ответа.
– Думаю, что первый был… это ведь была молодая особь, так? Скорее всего, просто неопытная. Глупая, вот и ошиблась. Думаю, мы имеем дело с существами, настолько превзошедшими человека, что их малолетние дебилы способны на ходу перепаять нам мозги, и по-хорошему я даже передать не могу, насколько это должно нас всех пугать, блин!
Я видел страх в его графах, слышал в его голосе. Застывшее лицо оставалось мертвенно-спокойным.
– Надо бы прямо сейчас их грохнуть, – прошептал он.
– Если это шпионы, они не смогли узнать много. Постоянно находились в клетках, если не считать… взлета. И всю обратную дорогу были рядом с нами.
– Эти существа живут и дышат электромагнитным излучением. Даже увечные и изолированные. Кто знает, сколько они выведали о нашей технике, просто читая ее сквозь стены?
– Надо сказать Сарасти, – выпалил я.
– О, Сарасти знает. Как думаешь, почему он отказался их отпускать?
– Он никогда не упоминал о…
– Надо быть сумасшедшим, чтобы ляпнуть такое. Ты забыл – он же отправляет вас туда раз за разом. Как можно рассказать вам все, что ему известно, а потом швырнуть в лабиринт с кучей минотавров-телепатов? Он знает и уже просчитал все до последнего волоска, – глаза Каннингема маниакально сияли на бесстрастной маске. Он поднял глаза к оси вертушки и не повысил голос ни на децибел: – Правда, Юкка?
Я проверил активные каналы через КонСенсус.
– Роберт, по-моему, он тебя не слышит.
Губы Каннингема растянулись в чем-то, что сошло бы за жалостную улыбку, если бы к ним присоединилось остальное лицо.
– Ему не надо слышать, Китон. И не надо за нами шпионить. Он просто знает.
Дыхание вентиляторов. Почти неслышный гул подшипников. Затем по вертушке разнесся бесплотный голос Сарасти:
– Всем в кают-компанию. Роберт хочет поделиться информацией.
* * *
Каннингем сидел по правую руку от меня. Его резиновую физиономию снизу подсвечивал стол. Биолог уперся взглядом в сияющую поверхность и слегка покачивался. Его губы шевелились, повторяя какое-то неслышное заклинание. Напротив нас уселась Банда. Слева Бейтс одним глазом следила за ходом совещания, другим – за разведданными с передовой.
Только Сарасти присутствовал астрально: его кресло во главе стола пустовало.
– Рассказывайте, – потребовал он.
– Надо уносить но…
– Сначала!
Каннингем сглотнул и начал по новой:
– Эти их расползающиеся нейроны, которые я не мог раскусить, бессмысленные перекрестные синапсы – на самом деле логические вентили. Шифровики таймшерят. Их чувствительные и двигательные узлы во время простоев работают ассоциативными нейронами, поэтому любая часть системы может использоваться для мыслительных процессов, если не занята другим делом. На Земле не возникло ничего даже отдаленно похожего. Это значит, что даже как индивидуумы они располагают изрядными вычислительными мощностями без специализированной ассоциативной нервной ткани.
– Их периферические нервы мыслят? – Бейтс нахмурилась. – А помнить они могут?
– Безусловно. По крайней мере я не вижу причины, почему бы нет, – Каннингем вытащил сигарету из кармана.
– Так что, когда они растерзали того шифровика…
– Не мятеж, а передача данных. Скорее всего, о нас.
– Радикальный способ вести беседу, – заметила Бейтс.
– Для них это не оптимальный вариант. Думаю, каждый шифровик служит узлом распределенной сети, по крайней мере, когда они на «Роршахе». Но эти поля должны стыковаться до ангстрема, и когда мы спускаемся туда со своими машинами и экранами, то пробиваем дыры в проводниках – обрушиваем им сеть, забиваем сигналы. Поэтому они прибегли к разведке.
Сигарету биолог так и не зажег, катал фильтр в пальцах. Его язык шевелился между губами точно червь за маской.
Инициативу перехватил скрывавшийся в своей палатке Сарасти:
– Кроме того, шифровики используют ЭМ-поле «Роршаха» для метаболизма. Некоторые биохимические пути достигают протонного переноса через туннелирование тяжелых атомов. Возможно, радиационный фон является катализатором.
– Туннелирование? – переспросила Сьюзен. – В смысле квантовое?
Каннингем кивнул.
– Что заодно объясняет проблемы с экранированием. По крайней мере частично.
– А такое вообще возможно? Я хочу сказать, квантовые эффекты наблюдаются только при низких те…
– Забудь, – отрезал Каннингем. – О биохимии можем потом поспорить, если выживем.
– А о чем нам спорить, Роберт? – вкрадчиво поинтересовался Сарасти.
– Для начала, самая тупая из этих тварей способна заглянуть человеку под череп и увидеть, какие участки его зрительной коры работают в данный момент. Если есть разница между этой способностью и телепатией, она не очень велика.
– Пока мы не на «Роршахе»…
– Птичка улетела. Вы там уже бывали, и не раз. Кто знает, что вы там внизу творили по указке «Роршаха»?
– Погоди минутку! – возмутилась Бейтс. – Никто из нас не превращался в марионетку. Мы видели галлюцинации, слепли и… с ума сходили, но в одержимых не превращались.
Каннингем покосился на нее и фыркнул.
– А ты думаешь, что смогла бы разглядеть ниточки и почувствовала бы их? Да я прямо сейчас могу приложить тебе к затылку транскраниальный магнит, и ты покажешь средний палец, или пошевелишь пальцами ног, или пнешь Сири в пах и будешь клясться могилой матушки, что сделала это исключительно по собственному желанию. Ты будешь плясать марионеткой и божиться, что действуешь по своей воле, а ведь это лишь я, пограничный ананкаст с парой магнитов и шлемом для MPT[71]. – Он махнул рукой, обведя неведомую бездну за переборкой. За его пальцами поплыл след из табачных крошек. – Хочешь погадать, на что способны они? Откуда нам знать, что мы не передали им технические спецификации «Тезея», не предупредили их об «Икаре» и не решили по собственной доброй воле вычеркнуть все это из памяти?
