— Я знаю, — вдруг серьезно сообщила Лекс.
— В самом деле?
— Да, — девочка кивнула. — Мы спустимся по ним.
Она указала на подвешенные к потолку скелеты. Грант с откровенным сомнением оглядел будущий маршрут.
— А они нас выдержат?
— Конечно, — Лекс покосилась на брата и тихо добавила: — Я уже пробовала. Раньше. Давно. И… ведь у нас все равно нет другого выхода.
Последняя фраза скорее прозвучала как вопрос, чем как утверждение. Алан ответил:
— Боюсь, что ты совершенно права. У нас, действительно, нет выхода, — он еще раз осмотрел оба скелета, прикидывая, каким образом безопаснее всего спускаться. — Хорошо. Слушайте. Сначала спускаемся на хребет диплодоку. По нему добираемся до шеи, по ней — вниз, повисаем на руках и прыгаем. О'кей? Начали.
Подавая пример, Грант спокойно перелез через перила балкона и спустился на могучий костлявый позвоночник диплодока, оседлав его, как лошадь. Ему показалось, что он слышит какой-то странный скрип, но слишком мало было времени, и определять природу загадочных звуков Грант не стал.
— Лезьте сюда.
Вторым сполз Тим, за ним Лекс и замыкала процессию Элли. Они медленно и осторожно поползли вперед. Скрепленные толстой проволокой позвонки проседали под тяжестью тел.
Катастрофа произошла, когда Грант и Тим уже сидели на длинной тонкой шее диплодока, Лекс начала спуск, а Элли поддерживала ее. Страхуя девочку, она встала, перенесла вес на правую ногу. Крепления, конечно, были рассчитаны на определенные нагрузки, но никто не предполагал, что по этим окаменевшим останкам будут карабкаться люди. Двое взрослых и двое детей.
Берцовая кость неожиданно отделилась от остального скелета, и Элли сорвалась вниз. Она вцепилась в тонкий трос, но продолжала сползать все ниже и ниже. До пола оставалось не меньше четырех метров, когда девушка, обхватив руками огромный хрящ, повисла над залом, раскачиваясь, как на качелях. Видимо, суставы скреплялись целыми блоками, потому что диплодок вдруг начал разваливаться. С протяжным, похожим на стон, звуком просел позвоночник. Длинный хвост, треща и ломаясь, упал на пол. Грудная клетка со шпангоутами ребер повисла, удерживаемая лишь одним тросом. Лекс, взвизгнув, скатилась по чудом еще остающейся на прежнем месте шее и соскользнула вниз, упав и ударившись коленкой о кафель.
Тима начало валить вправо. Обхватив хребет диплодока руками и ногами, он отчаянно закричал.
Грант повис на руках, но в этот момент лопнуло последнее звено проволоки, и шея обрушилась вниз вместе с мужчиной и пареньком. С хрустом вылетели из потолка болты, и ребра динозавра, подняв столбы пыли, накрыли мальчика, словно клетка-ловушка.
Тим потер ушибленный при падении бок и буркнул:
— Ну, вот мы и внизу.
Грант встал, отряхиваясь, обернулся и застыл. Прямо на него смотрели черные безжалостные глаза. Глаза Раптора.
* * *
Ни в тот момент, ни позже, Алан так и не смог понять, как эти твари сумели пробраться в экспозиционный зал. Но факт оставался фактом: они были здесь. Завизжала Лекс, закопошился под грудой обломков Тим, охнула Элли…
Раптор дернул головой, оглядывая людей. Он ухмылялся. Алан мог бы поклясться в этом.
Люди попятились. Чудовище чуть присело, вытянув перед собой длинные передние лапы. Оно готовилось к прыжку. Глаза его, не мигая, в упор рассматривали, изучали загнанную дичь.
Элли резко повернулась и… охнула. Второй Раптор застыл за спиной людей.
«Они охотятся стаями, — подумал Грант. — Мы просто забыли…»
Раптор прыгнул. Он взвился в воздух, вытянув задние лапы, став похожим на зелено-серую молнию. Когда прыжок достиг апогея, раздался звонкий хруст ломающегося дерева, и массивные челюсти сомкнулись на спине чудовища.
Это было чудо. Третье чудо за два дня. Грант не мог поверить в подобное.
Детеныш Ти-рекса, сломавший крышу и часть стены, маленький для взрослой особи, но громадный по сравнению со своими четырехметровыми собратьями, пришел на помощь людям. Он не думал об этом. Он просто охотился. Пойманный страшными клыками монстр завизжал. Раптор бился, но Тираннозавр двумя уверенными движениями переломил ему позвоночник.
Второе чудовище, моментально забыв о людях, кинулось на врага. Ти-рекс развернулся, бросив уже мертвое тело, и ударом лапы прижал Раптора к полу, впившись клыками ему в горло. Темная кровь плеснула на кафельный пол.
Люди побежали к выходу. У самых дверей их настиг победный ликующий клич Тираннозавра.
Последнее, что заметил Грант, оглянувшись на ходу: сгорбленная зеленая спина рептилии и медленно опускающаяся с потолка красная лента, на которой белым выделялась надпись: «Динозавры правят Землей!»
Машина ждала их у самого выхода. Нервничающий Хаммонд, раскрасневшийся, сверкающий стеклами очков, выскочил им навстречу, открыл дверцу и с явным облегчением спросил:
— Все в порядке?
Грант торопливо, оглядываясь на темный проем, из которого доносилось громкое урчание, сказал:
— Вы знаете, Джон, после осмотра вашего парка мы решили не давать положительного отзыва!
— Хорошо, — вздохнул бородач.
Малколм, устроившийся на заднем сиденье, ухмыльнулся.
* * *
Вертолет взмыл над островом. Он сделал последний круг, будто прощаясь с Юрским парком, и Грант разглядел далеко внизу темную фигурку Ти-рекса, бредущего к джунглям в поисках новой добычи.
Тим и Лекс, привалившись головами к плечам Алана, посапывали. Молодой организм брал свое, а сон — лучшее лекарство. Элли улыбнулась Гранту. Она хотела сказать: «Тебе идет», но не стала разрушать идиллическую картину.
Хаммонд, не отрываясь, вглядывался в силуэты острова. Он все смотрел и смотрел, пока тот совсем не растворился на фоне бирюзовой воды.
Когда бородач наконец повернулся, в глазах его стояли слезы. Секунду он сидел так, вперивши невидящий взгляд в какую-то точку на стене, затем вздохнул и вытащил что-то из кармана брюк. Это оказался круглый отшлифованный кусочек янтаря, в котором замерла крохотная черная точка.
Комар. ОБЫКНОВЕННЫЙ КОМАР.
А над океаном висела разноцветная радуга. Веселая и спокойная. Безумно красивая в своей воздушной прозрачности. И парили птицы. Обыкновенные пеликаны. Величественно взмахивая крыльями, они скользили над подернутой рябью гладью воды, уносясь вдаль. Ничего незнающие о своих предках, спокойные и мудрые, хранящие свою птичью тайну, прошедшую через века.
