— Ты мог просто меня отпустить.
— Не мог, — угрюмо возразил он. — Не отпускаем мы тех, кто прямо к нам на двор лезет… Знал бы я, что ты слабенькая такая, я бы придумал, куда тебя запереть, чтобы теплее было.
— Гад ты, Елисей. Не о том жалеешь…
— А о чём надо?
Я ещё раз его послала.
— Да, я вёл себя, как скотина. Но это потому что прослушка у нас, везде. Вот и стращал тебя… — сказал он виновато. — Не бери на свой счёт. Просто так было надо.
— Зачем прослушка?
— Так ведь тут на базе работают в основном те, кто у гатрийцев на контрактах. Начальство опасается, как бы кто из нас берега не попутал, не переметнулся. Отслеживают, кто с кем о чём говорит. Бдят.
— Куда ты меня тащишь? Генератор прицепишь и в канал выбросишь?
— Конечно, нет, — фыркнул Лис. — Несу тебя к твоим. Договорённость у меня с ними. Сынок Шокера вернулся с коммерческим предложением…
— Дорого дают?
Лис заржал:
— Ну пока ничего не дают. Договорились о взаимном кредите. Я тебя сейчас отдаю им просто так.
— С чего вдруг такое благородство?
— Давай, давай, язви… — насупился Елисей. — Переступить-то я переступил, но крови лишней не хочу. Мне пока хватило, переварить надо. Не хочу твоей смерти. Я тебя тоже своим другом считал, пока всё было… ну, хорошо — не хорошо, а как надо… Ты как там?
— Плохо, — отозвалась я. — Дышать трудно, и мысли совсем путаются.
— Да выкинь ты мысли, дались они тебе. Держись только. Одного боюсь, не померла бы ты у меня.
Лис решительно встал, поднял меня и пошагал дальше.
Потихоньку стало светать. Я смотрела вверх и видела, как всё отчётливее проступают на фоне неба ветви деревьев, что росли вдоль тропинки. Воздух был прохладным, но почему-то обжигал мне лёгкие.
— Скоро будем на месте, — сказал Лис. — Ты как?
Я не ответила.
— Апрель? — Лис остановился, опустил меня на землю. — Апрель, даже не вздумай! Я должен тебя донести живой!
— А то что? — прошептала я.
Меня немного потрясывало, голова отяжелела, хотелось закрыть глаза и больше не открывать.
— Прости меня, подруга. Виноват я перед тобой.
Я опять не ответила. Да и не нужно это ему было. Да и мне уже не нужно.
Лис поправил на мне одеяло и снова взял меня на руки. Он шагал дальше, и мне становилось… нет, не хуже. Мне стало совершенно всё равно, что со мной будет.
Наконец, Лис вынес меня в какой-то овраг. Потоптавшись, видимо, в поисках места посуше, он положил меня в высокую траву и повернул на бок.
— Апрель? Эй, ты жива?
Выпрямившись, он негромко, но протяжно свистнул.
С той стороны, куда я смотрела, на фоне светлеющего неба появились две мужские фигуры. Мужчины были высокие, один чуть ниже и совсем худой, второй повыше и покрепче. Правая рука худого была значительно короче левой.
— Ты как сюда попал, командир? — удивился Лис. — Или тоже индекс был липовый?
— Нет, не липовый. Воспользовался проводником, — сухо произнёс знакомый голос.
— Это невозможно. Ты не выжил бы.
— В теории. Но мы с сыном рискнули… Ладно, всё. Базар закончили… Ты опоздал! — сказано было жёстко, со злостью.
— Да, пришлось выйти позже, чем планировал, — ответил Лис. — Зато она ещё жива.
— Не ставишь ли ты это себе в заслугу? — холодно поинтересовался тот же голос.
Мужчина, что был пониже, полез левой рукой себе за спину и вынул из-за пояса пистолет.
— Эй, мы же договаривались! — проговорил Лис, потом усмехнулся. — Хотя, конечно, какие церемонии, какие договоры между друзьями…
— Это только для контроля над ситуацией. Где Кира?
— Рядом со мной.
— Отойди от неё! Вот сюда! — отрывисто скомандовал тот, что был повыше. — Фонарь лови! Подсвети.
Он что-то бросил, а Лис, отошедший в сторону, поймал.
Тот, кто бросил фонарь, рванулся ко мне и упал рядом на колени.
Моей щеки коснулись прохладные пальцы.
— Кроха! Ты меня слышишь, маленькая?
— Может, слышит, а, скорее всего, нет, — буркнул Лис. — Даже если ты захватил лекарства, лучше помолись.
Чьи-то руки начали разворачивать одеяло. Прохладные пальцы принялись гулять по моему запястью.
— Плохо дело… — пробормотал всё тот же знакомый голос. Родной голос. Голос, которого здесь быть не могло. — Кира, детка, не уходи. Ты слышишь меня? Не уходи, держись… Елисей, ближе подойди! Подними свет немного.
Фонарь осветил того, кто держал меня за руку.
Высокий чистый лоб, глубокие морщины в уголках глаз и горестные складки у губ. Небритые щёки… ну, как обычно. И этот обнимающий взгляд светло-серых глаз.
Всё это называется «то, чего не может быть».
— Да не на меня свети! — огрызнулся человек с лицом Шокера. — На неё! Фонарь выше, свет вниз!
Рядом со мной что-то щёлкнуло, лязгнуло, зашуршало.
— Теперь ниже опусти, свет на её руку, а то вену не найти! — скомандовал голос Шокера.
Я почувствовала три укола подряд.
— Всё, свет больше не нужен, — произнёс голос Шокера после того, как снова что-то щёлкнуло и лязгнуло. — Дай сюда фонарь!
Свет переместился вниз. Меня опять завернули в одеяло. Кто-то поднял меня с холодной земли.
Я смотрела в светло-серые глаза того, кто держал меня на коленях. Глаза — вот единственное, что не изменилось у моего прекрасного принца с тех незапамятных времён. Он всё-таки пришёл. Он не мог не прийти. Он никогда не обманывал моих ожиданий.
Его губы что-то шептали, а пальцы легонько поглаживали мой висок. Я попыталась понять, что такое он говорит.
— … Куда идём мы с Пятачком? Большой-большой секрет…
— Андрюша…
Он замолчал, сжал губы и на несколько секунд зажмурился. Потом вздохнул и улыбнулся:
— Всё хорошо, кроха. Я с тобой.
Я пошевелила рукой, он помог мне вытащить её из одеяла наружу, прижался губами к ладони.
— Шокер… Шокер, я домой хочу. Забери меня домой, пожалуйста… Шокер…
Он наклонился ко мне, коснулся губами моего лба и замер так. Только мне было слышно, как он тихо-тихо стонет, крепко обнимая меня.
* * *
— Убери! Убери от меня эту дрянь, хватит! Не буду!
Шокер смотрел на меня с укоризной, а его страдальческие брови домиком делали его похожим на обиженного щенка.
— Андрей, я не буду это пить, меня выворачивает! Лучше сделай ещё какой-нибудь укол, но не надо вот этой гадости!
Он набрал побольше воздуху и спокойно проговорил:
— Слава Богу, что лекарства работают, но если ты не будешь делать то, что я велю, ты проваляешься тут очень долго! Ты этого хочешь?
— Я хочу домой!
— Тогда пей! — Шокер снова протянул мне чашку с серо-бурой жидкостью, в которой плавали какие-то листики и палочки. — Воспаление мы остановили, но пока ты не восстановишь силы, ты не сможешь пролететь по каналу.
