- Ну, тогда поедем, - проворчал киммериец, поднимаясь. - Армию я оставлю на Гонзальвио... Эй, подруги! Вставайте! Что-то вы совсем загрустили...
- Возмездие близится, Конан, - посеревшими губами произнесла Белит, глядя в одну точку. - Неведомые крепко разгневаны, я чувствую их ярость... Они выжидают, они хотят отомстить - но так, чтобы содрогнулись бы все преисподние!
Киммериец дернул щекой и ничего не ответил. Дорога их небольшой кавалькады до Тарантии прошла без всяких происшествий.
- Надо сказать, что молчание наших подружек пугает меня куда больше, чем все их беспрерывные ссоры, - признался как-то киммериец посланцу Крома. - Они словно овцы перед закланием - а достаточно знать, ну, хотя бы Карелу, чтобы очень сильно испугаться - до такого ее довести куда как трудно...
- Неведомые и впрямь гневаются, - одними губами, еле слышным шепотом ответил посланец Отца Киммерии. - И, Конан, тебе пора что-то решать. Я тебя не оставлю - но что я могу один?!
- На что ты намекаешь - что я и впрямь должен свергнуть своего собственного сына? - нахмурился киммериец.
- Я ничего не говорю. Надо мной Неведомые, хочется верить, не властны...
Конан мрачно усмехнулся, и отряд продолжил путь.
Тарантия встретила их небывалыми торжествами. Все мостовые на пути были выстланы самыми лучшими туранскими и вендийскими коврами; народ густо запрудил улицы, даже самая последняя лачуга украсилась цветочной гирляндой, а уж дома побогаче - те просто напоминали райские кущи.
Под нескончаемые приветственные возгласы небольшой отряд Конана продвигался к королевскому дворцу; наконец взорам киммерийца предстало это величественное здание, тотчас пробудившее целый сонм воспоминаний. Зенобия... Счастливые дни, когда страна отдыхала от войн и разорений под его, Конана, властью...
На широких ступенях пологой парадной лестницы, ведущей к застекленным дверям громадного Зала Входящих, собрался цвет придворной знати. Конан видел и Просперо, и прочих вернейших своих сподвижников, собравшихся в столицу после одержания побед; видел облачившееся в торжественные ризы жречество - и не видел только одного человека - самого Конна.
- Кром! Что-то я ничего не понимаю... - пробормотал киммериец, спешиваясь и швыряя поводья конюхам.
- Все сословия благородной Тарантии просят Конана Великого проследовать в тронный зал, - торжественно провозгласил, подавшись вперед, Просперо.
- Старина, что тут за представления и где, во имя Митры, сам Конн? Он что, перебрал вина на вчерашнем празднестве и теперь мается головной болью? - Конан попытался обратить все происходящее в шутку, хотя сердце его уже ощущало тревогу.
- Твой сын, государь, ожидает тебя в Тронном Зале, - почтительно ответил Просперо и, кланяясь, отступил в сторону, приглашая Конана пройти.
Недоумевая, киммериец подчинился. Посланец Крома и пятеро воительниц шагали за ним следом.
Знакомые коридоры, знакомые лестницы и повороты; всюду - стража в парадных доспехах; Черные Драконы провожали своего бывшего повелителя откровенно-восхищенными взорами.
Вот и последняя галерея, за ней Большая Приемная; дюжие стражники в иссиня-черных латах распахнули двери - и Конан увидел знакомый, ни в чем не изменившийся Тронный Зал - с пустующим королевским сидением под пышным черно-золотым балдахином. На богато расшитых самоцветами подушках перед троном лежали корона и скипетр.
- Что произошло с Конном! ? - помертвев, рявкнул Конан прямо в лицо следовавшего за ним Просперо.
- С ним все в порядке, - твердо глядя прямо в глаза своему бывшему королю, ответил старый товарищ Конана, и киммериец невольно смутился - они что, посходили тут все с ума?..
Он завертел головой, пытаясь понять, что же происходит, и отыскивая взглядом Конна. Киммериец не заметил, как Просперо подал знак двум рослым гвардейцам, стоявшим по обе стороны трона. Воины ловко подхватили лежавшие подушки с драгоценными знаками царского достоинства. Из-за спины Просперо появился Дексиеус и прежде, чем Конан успел понять что-либо в происшедшем, его головы коснулся золотой ободок короны, а правая рука стиснула отполированное черное дерево скипетра.
- Да благословит Митра правление твое, о Конан Великий! - услыхал ошеломленный киммериец голос верховного жреца, а в следующее мгновение тысячеголосый хор со всех сторон грянул:
- Да здравствует король! Да здравствует король! Да здравствует король!
В тронный Зал со всех сторон ворвалась нарядная толпа придворных; тут был цвет тарантийской знати и аквилонских баронов.
- Где мой сын?! - перекрывая своим львиным рыком все и вся, взревел Конан.
- Я тут, отец мой! Я здесь, ваше величество! - Ряды людей раздвинулись, и взорам Конана предстал сам Конн.
Его руки оказались скованы короткой железной цепью; по сторонам стояло четверо стражников.
- Они захотели видеть своим королем тебя, отец мой, - печально глядя в пол, промолвил Конн. - Я попытался вразумить их... однако вот угодил в железо.
- Погоди гневаться, о великий! - поднял руку Дексиеус, видя закипающий в глазах Конана багровый огонь безумия. - Ты вернулся из-за пределов Тьмы, вернулся в час острейшей нужды, благодаря тебе наши враги поражены и рассеяны, и вдобавок тебе возвращена молодость милостью всемогущих Богов. Все знамения явны и отчетливы. Так что не гневайся, о великий!
- Так значит, условие Неведомых выполнено?... - вдруг услыхал Конан потрясенный шепот Белит.
- Да, ведомо нам, что мы противостояли твоей воле, Великий, - продолжал тем временем Дексиеус, видя, что пламя ярости в глазах Конана несколько пригасло. - Ведомо нам, что видел ты своего старшего сына владыкой Аквилонии - и так будет, клянемся тебе в этом - когда придет его час. Когда настанет твой черед, о Великий, покинуть сей мир - тогда принц Конн воссядет на твоем высоком престоле и мы будем служить ему так же преданно, как служили и тебе...
- Но вы изменили своему королю, королю, которому вы присягали? - с глухой яростью бросил Конан прямо в лицо жреца.
- Отец... - попытался вмешаться Конн.
- Священных прав тарантийских сословий никто не отменял, - возразил Верховный Жрец Конану. - Мы можем покорно просить короля отречься от трона в пользу кого-то из его ближайших родственников. Ради блага страны принц Конн - да благословит Небо его благоразумие! - отрекся от престола в пользу ближайшего своего родича - тебя, о мой король! Великая Тарантийская Хартия соблюдена полностью. Мы не предатели!..
- Однако вы заковали его! - Конан кивнул на железные наручники Конна.
- Таково одно из положений Тарантийской Хартии, - почтительно пояснил жрец. - Цепи - лишь символ. Ты принял знаки королевского достоинства, о Великий, и теперь принц может вновь быть освобожден, а мы, как и прежде, становимся его верными слугами. Подскочивший слуга тотчас же отомкнул замок на кандалах Конна.
