— Ага! — я изобразил радость. — Кажется, дошло! Муджахед один, старый Колин приятель. Не знаем, кто он, узбек или татарин. Учился в Иране. Может абсолютно все. Именно против него я искал Кирюху Седова. Если ваши спецназовцы захотят рискнуть, то мы можем договориться. За этого зверя я берусь выбить из своего начальства, ну… тысяч сто пятьдесят.
— Интересно-интересно. Какое начальство готово платить такие деньги за дикого чурку? Даже если он хороший акробат? И слушай, почему ты мне рассказываешь все про свой налет? А если я тебя в милицию сдам как подарок? Или в органы? Там же из тебя всю душу вынут, не будут, как я, церемониться. — Тебе органы «спасибо» скажут, а я ведь и заплатить могу.
— Наше русское «спасибо» может подороже стоить, чем твои фальшивые заморские деньги, — в голосе Семенова не чувствовалось особенной уверенности. — Свои ведь ребята, если надо — они потом мне помогут…
Я уже размечтался, как Семенов сдает меня в Большой Дом на Литейном. Здание там высокое, как минимум пару лестничных пролетов придется пройти. Или на лифте прокатиться. Тут я им и покажу кузькину мать!
— Полторы сотни тысяч. Николаич, — неожиданно вмешался Коля, — и всего-то навсего за чурку дрессированного. Давай подпишемся.
— Разговорчики в строю! — Семеновв резко осадил бывшего «афганца». — Кто здесь решает? Что, мы его из Риги в Питер тащили в лучшем виде, чтобы наняться на работу?
— А почему нет? — я почувствовал слабинку в стане противника. — Будем считать, что вас наняли схватить меня, а я вас перекупил. Вы же работаете за деньги, а не за красивые идеи. Кстати, здесь ведь даже идея есть симпатичная. Из-за чего мы чурку этого ловим? Он вместе со своими арабами на атомную бомбу вышел, мать его…
— А-а-а! — Семенов откинулся на стуле и вновь безуспешно попытался сделать трюк с карандашом. — Кажется, я что-то понимаю. Слышал я, что у нас контору одну собрали для подобных дел. А деньги на работу чуть ли не американцы дают. Люди из ГРУ…
— Все! Хватит! — я жутко обрадовался. Умница-Семенов сам за меня все придумал. Чем черт не шутит? А что если его подключить к поискам? — Вы здесь прекрасно все понимаете. Учтите, я ведь вам ничего не сказал! Правда? Ни слова!
— Тоже мне, тайны мадридского двора, — хмыкнул Семенов, — чего огород городить? Какой это, к черту, секрет, если о нем почти во всех газетах писали?
— Написать можно все, — я не сдавался, — но ведь в газетах не названо ни одного конкретного человека… Ничего! Все. Молчу-молчу-молчу. Давайте, мужики, как, договорились? Вообще, на кой черт вы меня в Риге захватили?
— Это наше дело, — отрезал Семенов. — Я перед тобой отчитываться не собираюсь. В любом случае — не зря. Считай — получили выгодный заказ. Давай, колись, втемную работать не будем.
— Нечего колоться мне! И так вы уже все поняли. А за конкретные имена и детали можно в ящик сыграть. И мне, и вам всем. Болтливость — это такой порок, что меня даже мой папаша спасти не сможет. — Я решил стойко держаться версии «сынка», по протекции устроенного на денежное место. — И вы лучше о своих догадках забудьте. У нас конкретное дело. Рискнете остаться со мной один на один?
Легкий жест ладонью и семеновские спецы оставили комнату. Я получил еще несколько секунд на обдумывание. Как бы напустить туману, да поубедительней? И желательно, еще раз в деликатной форме пугануть зарвавшегося сыщика — Не знаю, пишете вы наш разговор или нет, — сказал я шепотом, — но хорошо бы включить радио…
Семенов хмыкнул, процедил сквозь зубы: «Меньше видео смотреть надо,» — но послушался и включил стоящий на столе японский магнитофон.
— Я жить хочу, гражданин начальник. А тут за болтовню по нашему следу таких косильщиков пустить могут — о-го-го! Вы вот сказали, что никого не боитесь. Рад за вас. А я побаиваюсь. И только намекну вам кое на что. Насчет правильных-неправильных долларов. Вы ведь газеты читаете, знаете какой в Штатах шум поднимают если находят какое-нибудь неправильное финансирование? А если источник не совсем обычный… Фу, черт, разболтался, я что-то сегодня… Давайте уж о делах лучше. Тогда и музыку можно выключить. Надоела проклятая.
Мы долго и нудно обсуждали условия сделки. Семенову нужны были гарантии, что я действительно заплачу, не исчезну сразу же после расставания. Я объяснил, что о моей реальной заинтересованности говорит атака на Бухарестской улице. И за поиски Седова я исправно заплатил. В конце концов, мне пришлось дать Семенову свой адрес и телефон.
На мою голову еще раз был надет мешок. Оказалось, что мы сидели в каком-то из городков Петербургской области, где «Аякс» располагал учебным полигоном и где, при желании, запросто можно было закопать мой труп.
Коля с Аликом проводили меня до самой квартиры. Я переборол сильное желание вывести моих конвоиров в вариант какой-нибудь Гремучей Змеи и забыть их там навсегда. Месть — дело хорошее. Но если Семенов действительно выполнит работу и схватит Бахтияра, то мое пленение и избиение можно будет просто внести в счет, приплюсовав к ста пятидесяти тысячам долларов.
Я попросил конвоиров подождать, вынес им по бутылочке пивка, а сам удалился в соседнюю комнату. Там, с помощью Дома, изготовил несколько приличных фотографий Бахтияра. Продублировал вырезку из газет с рекламой «Фантазии». Вручил этот скудный материал Коле с Аликом, дал десять тысяч долларов задаток, как было договорено с Семеновым.
Распрощавшись с гостями, я плюхнулся на диван и с облегчением вздохнул. Надо же! Как плохо все начиналось и как неожиданно неплохо закончилось. Семенов со своей следовательской интуицией учуял что-то подозрительное в моем деле и решил силой вырвать из меня как можно больше непонятных денег. А заодно, возможно, и перед старыми друзьями в органах выслужиться. Я же, несмотря на всю мою непроходимую глупость, сумел задурить умнику-Семенову голову стоящей за моей спиной сверхмощной организацией и нанять его к себе на службу. Вынудил старого лиса со мной сотрудничать. Только бы их Бахтияр не перекупил! Я даже не успел как следует утолить голод. Зазвонил телефон.
— Привет! Что за безобразие? С утра я тебя вызваниваю и не могу поймать. Зачем же я тебя предупреждал? В телефонной трубке гремел уверенный голос Седого.
— Я, конечно, понимаю, — сказал Седой, — что твои дела самые главные, но сейчас я даже не хочу о них слышать. Сейчас мне позарез нужна твоя помощь. Я как услыхал, что ты прибыл, так подумал, что это сам Бог тебя послал.
— Хорошо, помогу, — я сдался, понимая, что ради дружбы с таким ценным кадром, как Седой, придется пойти на некоторые жертвы. — Но есть вопрос, который я хочу задать тебе раньше, чем начну помогать. Что ты знаешь о моем отце? — Отец… отец… Ничего я о нем не знаю.
