— Почему?
— Потому что я так хочу. Потому что в один прекрасный день ко мне придет кто-нибудь другой и задаст эти же проклятые вопросы.
— А до меня вам их задавали?
— Если и задавали, какое это имеет значение?
— Если я правильно понял, вы можете уничтожить сведения обо мне, прежде чем они поступят в Центральный?
— Да.
— Но без данных об образовании и трудовом стаже я не смогу устроиться на работу.
— Это твоя личная проблема.
— А что я куплю без кредитной карточки?
— Думаю, у тебя найдутся наличные.
— Все мои деньги в банке.
Он повернулся ко мне с ухмылкой.
— Ну… не все, — признал я.
— Так как?
Пока Колгейт раскуривал трубку, я молчал, глядя сквозь клубы дыма на его белоснежные бакенбарды. Интересно, всерьез он это предлагает? Или издевается?
Словно в ответ на мои мысли, он встал, подошел к бюро и выдвинул ящик. Порывшись в нем, вернулся со стопкой перфокарт размерами с колоду для покера.
— Твои. — Он бросил перфокарты на стол. — На будущей неделе все мы войдем в «систему». — Пустив колечко Дыма, он уселся. — Возьми их с собой и положи под подушку, — продолжал он. — Поспи на них. Реши, как с ними быть.
— Не понимаю.
— Я их тебе отдаю.
— А если я их разорву? Что вы сделаете?
— Ничего.
— Почему?
— Потому что мне все равно.
— Неправда. Вы — мой начальник. «Система» — ваше детище.
Колгейт пожал плечами.
— Сами-то вы верите, что «система» так уж необходима?
Опустив глаза, он глубоко затянулся и ответил:
— Сейчас я не так уверен в этом, как прежде.
— Я вычеркну себя из общества, если поступлю согласно вашему совету.
— Это твоя личная проблема.
Немного поразмыслив, я сказал:
— Давайте карты.
Он придвинул их ко мне.
Я спрятал колоду во внутренний карман пиджака.
— Как ты теперь поступишь?
— Как вы и предложили. Положу под подушку.
— Если не решишься, позаботься, чтобы ко вторнику они были у меня.
— Разумеется.
Он улыбнулся и кивнул, прощаясь.
Я принес перфокарты домой. Но спать не лег.
Спать я не мог и не хотел. Какое там спать — я думал! Думал целую вечность, во всяком случае — всю ночь напролет. Расхаживал по комнате и курил. Шуточное ли дело — жить вне «системы»? Можно ли вообще существовать, если сам факт твоего существования нигде не зарегистрирован?
Часам к четырем утра я пришел к выводу, что вопрос не грех сформулировать и по-другому: что бы я ни натворил, как об этом узнает «система»?
После этого я уселся за стол и тщательно разработал кое-какие планы. Утром, разорвав каждую перфокарту пополам, я сжег их и перемешал пепел.
— Садись, — велел тот, что повыше, указывая на стул.
Я сел.
Они обошли вокруг меня и встали позади. Я задержал дыхание и попытался расслабиться. Прошло чуть больше минуты. Затем:
— Расскажи нам все как есть.
— Я устроился сюда через бюро по найму, — начал я. — Работа мне подошла. Приступил к своим обязанностям и повстречал вас. Вот и все.
— До нас доходили слухи — и мы склонны им верить, — что правительство, исходя из соображений безопасности, иногда создает в Центральном фиктивную личность. Затем под этим прикрытием начинает действовать агент. Наводить о нем справки бессмысленно — в его досье предусмотрено все.
Я промолчал.
— Такое возможно?
— Да, — ответил я. — Слухи действительно ходят. А как там на самом деле, я не знаю.
— Ты не признаешь себя таким агентом?
— Нет.
Они пошептались, затем я услышал щелчок замка металлического чемоданчика.
— Ты лжешь.
— Нет, не лгу! Я, может быть, двух человек от смерти спас, а вы оскорбляете! Что я такого сделал?
— Мистер Швейцер, вопросы задаем мы.
— Ну, как хотите. Просто мне непонятно. Возможно, если вы объясните…
— Закатай рукав. Все равно какой.
— Это еще зачем?
— Затем, что я приказываю.
— Что вы намерены сделать?
— Укол.
— Вы что, из медико-санитарной службы?
— Откуда мы — тебя не касается.
— В таком случае я отказываюсь. Когда вас сцапает полиция, не знаю уж, по каким причинам… так вот, когда вас сцапает полиция, я позабочусь, чтобы у вас были неприятности и с Медицинской ассоциацией.
— Пожалуйста, закатай рукав.
— Протестую! — Я закатал рукав. — Если вы решили меня убить, знайте: ваша игра окончена. Убийство — дело нешуточное. Если же вы меня не убьете, я этого так не оставлю. Рано или поздно я до вас доберусь, и тогда…
Тут меня будто оса ужалила в плечо.
— Что это?
— Препарат ТЦ-6. Возможно, ты слышал о нем. Сознание ты не потеряешь, так как нам понадобится твоя способность мыслить логически. Но честно ответишь на все вопросы.
Мое хихиканье они, несомненно, объяснили воздействием «сыворотки».
Я возобновил дыхательные упражнения по системе йогов, — они не могли нейтрализовать препарат, но повышали тонус. Быть может, именно они дали мне несколько необходимых секунд на концентрацию воли. Помогала и отрешенность от внешнего мира, которую я всячески в себе поддерживал.
О препаратах типа ТЦ-6 я был наслышан. От них восприятие становится буквальным. Остается способность логически рассуждать, но полностью утрачивается способность лгать. Но я надеялся обойти все пороги, отдавшись течению. К тому же в запасе у меня был один хитрый трюк.
Больше всего я не люблю ТЦ-6 за побочные эффекты, сказывающиеся на сердце.
Действия укола я не чувствовал. Все было как по-прежнему, но я понимал: это иллюзия. Увы, взять подходящее противоядие из самой обыкновенной на вид аптечки в тумбочке я не мог.
— Ты слышишь меня?
— Да, — донесся мой собственный голос.
— Как тебя зовут?
— Альберт Швейцер.
За моей спиной раздались два коротких вздоха. Парень, который повыше, шикнул на своего приятеля, хотевшего что-то спросить.
— Чем ты занимаешься?
— Ремонтом оборудования.
— Чем еще?
— Многим. Я не понимаю…
— Ты работаешь на правительство? На правительство какой-нибудь страны?
— Я плачу налоги, а следовательно, работаю на правительство. Да.
— Я имел в виду не это. Ты — секретный агент?
— Нет.
— Агент, но не секретный?
— Нет.
— Кто же ты?
— Инженер. Обслуживаю технику.
— А еще кто?
— Я не…
— Кто еще? На кого ты работаешь, кроме руководителей проекта?
— На себя.
— Что ты имеешь в виду?
— Моя деятельность направлена на поддержание моего экономического и физиологического благополучия.
