Подобных рассказов много. На тысячах хрупких страниц третьесортной бумаги профессора-одиночки, обезумевшие от ненависти к человечеству и поразительно безграмотные, создают ужасные средства разрушения; агенты галактических империй, мускулистые парни со стальными глазами и интеллектом овчарки разоблачают заговоры злоумышляющих мутантов-выродков; девы с длинными стройными ногами и густо накрашенными губками отчаянно отбиваются от жадных щупальцев и клешней инопланетных чудовищ; гремят атомные пистолеты, обугливаются тела, рвутся ядерные бомбы, перерезаются глотки из-за сокровищ, оставленных исчезнувшей цивилизацией; несутся в однообразной карусели отважные космические капитаны в обнимку с кровожадными ведьмами, кибернетическими вампирами и роботами-бунтовщиками. И все это – макулатура, тонны растраченной бумаги, дорожное чтиво, слишком беспомощное, чтобы быть литературой, и слишком злокозненное, чтобы казаться детской забавой, написанное натужно-крикливым языком провинциальных газет, беспрерывно повторяющее самое себя, словно заигранная пластинка. Соответствие этому есть в любом виде литературы, не только в фантастике, оно было, есть и будет, пока существует читатель, готовый выложить медный пятак за часок мозговых сумерек, а такой читатель будет существовать, пока есть социальное устройство, которому выгодно, чтобы мозг человеческий пребывал в сумерках.
Мы не будем больше говорить здесь о макулатуре и дряни, о глупой лживой пропаганде и литературных поделках, потому что настоящая фантастика – это литература в самом полном смысле этого слова – вид творчества, отражающий действительность, идеи, проблемы в художественных образах, и такая фантастика за рубежом есть и имеет представителей с мировым именем, людей, безусловно, честных, прогрессивно мыслящих, талантливых. О них дальше и пойдет речь.
Голд, издатель «Галактики», одного из самых популярных и самых разборчивых журналов научной фантастики в США, утверждает, что по старым фантастическим произведениям можно составить сегодня гораздо более ясное представление о времени, когда они писались, чем по старым же произведениям обычной литературы. По мнению Голда, именно НФ, а не обычная литература дает наиболее четкое представление о чаяниях, надеждах, страхах, тенденциях, недостатках и устремлениях своей эпохи.
Это, конечно, преувеличение, простительное, впрочем, для такого энтузиаста, каким является Голд. Однако рациональное зерно в его утверждении все-таки есть. Это рациональное зерно заключается в фундаментальной идее, дающей ключ к пониманию сути фантастической литературы: фантастика не есть литература пророчеств и предсказаний, фантастика – это прежде всего литература о настоящем. Перенесение действия в будущее, более или менее отдаленное, не есть самоцель для фантаста, а только лишь прием, позволяющий ему выделить объект рассмотрения в чистом виде. Это своего рода увеличительное стекло для рассмотрения намечающихся в обществе сдвигов, течений мысли, направлений, могущих иметь для человечества первостепенное значение. Фантастика – это не загляд в будущее, а зеркало настоящего. Разумеется, не обыкновенное плоское зеркало. Как и у сатирической литературы, у фантастики свои законы отражения мира, она подчеркивает что-то одно и приглушает другое, чтобы несущественное не закрывало, не маскировало главного, но действительность она изображает верно, и недаром видный английский критик и писатель Кингсли Эмис советует марсианским разведгруппам, высадившимся на Земле, приниматься за составление отчетного доклада только после основательного ознакомления с хорошими научно-фантастическими произведениями.
Из такого понимания смысла зарубежной фантастики вытекает и ее главное содержание: сомнение и протест. Большинство современных авторов-фантастов – передовые люди своего времени. Фантастическая литература несет на себе отчетливый отпечаток прогрессивности, непримиримости к установившемуся положению вещей, ко всему реакционному, тупому, жестокому, античеловеческому. Вот почему можно смело сказать, что зарубежная фантастика в лучших своих книгах неустанно борется за изменение действительности, снова и снова атакует то, что называется западным образом жизни: милитаризм, политиканство, индивидуализм, пошлость, мещанство.
Весьма характерно в этом отношении творчество молодого американского фантаста Роберта Шекли. Он получил признание после опубликования первых же рассказов. Критика отмечала, что за последние годы никому еще не удавалось так стремительно вырваться в первые ряды литературы. Этим возвышением Шекли обязан своему яркому и живому воображению, способности создавать острые сюжеты, да и сильному литературному дарованию. Но главное, пожалуй, было в том, что самые неправдоподобные положения, в которые Шекли ставил своих героев, всегда, так или иначе, напоминали читателю реальные, привычные до незаметности явления окружающей действительности. В фантастическом мире Шекли переселенцы на подержанных ракетах улетают на необжитые астероиды; закон разрешает свободную охоту на людей; в увеселительном тире мишенями для стрельбы из автомата работают живые веселые девушки; колонисты на далекой, всеми забытой планетке связывают цивилизацию исключительно с представлениями о тюрьме, полиции, преступниках; и практические люди, деловые люди крайне озабочены тем, чтобы даже в мире без войн находили себе удовлетворение самые темные, самые зверские инстинкты человеческой натуры. Перевернув последнюю страницу, читатель с новой болезненной отчетливостью видит то, что уже примелькалось, забылось: безработного, путешествующего по стране в стареньком «фордике»; гангстеров, торгующих наркотиками и смертью; и конечно, практических людей, деловых людей, озабоченных обеспечить молодежи заморские прогулки с автоматом наперевес… Почти каждый рассказ Шекли – это воззвание: «Думай! Оглянись во гневе!» Последняя фантастическая повесть Шекли «Странствия Джона» является уже прямой, неприкрытой сатирой на современную Америку. Простодушный наивный юноша Джон, провинциал, островитянин с Южных морей, духовный потомок вольтеровского Кандида, приезжает в США искать высшие истины. Ему пришлось многое пережить. Его обвиняют в коммунистическом шпионаже и чуть не казнят. Он встречается с полицейским, бывшим гангстером, который расстреливает прохожих за нарушение правил уличного движения. Он попадает к ученым-утопистам, создавшим счастливую колонию, нечто вроде сельской общины, однако вскоре выясняется, что для того, чтобы эта колония, эта пасторальная идиллия могла существовать, необходимо кибернетическое чудовище, которое несколько раз в год совершает нападение на деревни и убивает колонистов. В конце концов Джон попадает в лапы американской военщины и совершенно случайно становится причиной военного столкновения, погубившего человечество.
