– Я это ощущал. Поезжай посмотри сама. После наступления темноты. Хоть это ты можешь сделать, о большем я не прошу.
– Шейел…
– Но не езди одна.
Возможно, мы никогда не узнаем, что случилось на пике Надежды. Те, кто утверждает, что склоны горы похоронили той апрельской ночью секретный правительственный эксперимент, пошедший вразнос, не могут объяснить, каким образом правительство, известное своим патологическим неумением хранить какие бы то ни было секреты, сохраняло этот много лет подряд. Теория о том, что в этом месте на планету упала черная микродыра, не заслуживает внимания до тех пор, пока не будет доказано, что подобный экзотический объект вообще может существовать. Что же до гипотезы о взрыве антиматерии, то Комиссия, проведя исчерпывающее расследование, не нашла ни одного возможного источника. По крайней мере в настоящий момент события на пике Надежды не имеют удовлетворительного объяснения.
Отчет Комиссии Совета, 3 марта 584 г.
На самом деле Ким и ее подопечные, то есть комментаторы, спонсоры и политические тяжеловесы, парили на относительно близком расстоянии от Альфы Максима. Они сидели в креслах, расположенных в четыре ряда, кто-то пил кофе или сок, один-два откинулись назад, будто действительно здесь можно было упасть. Свирепое сияние солнца было приглушено. Видимый его размер был равен удвоенному видимому размеру Гелиоса в полдень.
Две пары часов висели среди звезд, отсчитывая время до взрыва.
Ким, стоя позади, комментировала:
– «ЛК-6» остается две минуты до прыжка в ядро звезды. Когда это произойдет, он попытается материализоваться в зоне с высокой плотностью обычной материи.
Кэнон Вудбридж, сидящий впереди, слушал и одновременно говорил по телефону.
– Уже этого одного хватило бы для мощного взрыва. Но «ЛК-6» еще и несет груз антиматерии. Этой реакции будет достаточно для дестабилизации звезды.
Стоящий рядом техник дал сигнал, что операция выполняется по графику.
– С «Мак-Коллума» поступило сообщение, что последние члены экипажа прибыли с «Трента» и они начинают отход.
Один из наблюдателей поинтересовался границами безопасности.
Сколько времени пройдет, пока ударная волна достигнет «Трента»?
– Никому из персонала опасность не грозит. Они будут достаточно далеко, когда первые эффекты взрыва новой достигнут их бывшего местоположения. Кстати, «Трент» не будет уничтожен взрывной волной. Свет достигнет его раньше, и этого будет достаточно.
Не может ли она объяснить подробнее?
– Новая звезда излучает массу фотонов. Представьте себе почти сплошную стену, движущуюся со скоростью света.
Часы показали цепочку нулей.
– Введение выполнено, – сказала Ким.
– Ким! – окликнула ее представительница одной корпорации, которая почти автоматически поддерживала действия Института. – Сколько пройдет времени, пока мы увидим первые эффекты?
– Это как раз вопрос темный, Энн. Честно говоря, мы и понятия не имеем.
Среди наблюдателей были и скептики, считавшие, что Институт слишком широко замахнулся и что взрыв звезды просто выходит за пределы человеческих возможностей. И им приятно было бы стать свидетелями неудачи. Одни не любили Институт, другие не любили его директора. Третьим просто не нравилась перспектива, что человек будет владеть такой силой. Среди них был и Вудбридж. Несмотря на его ремарки вчера вечером, Ким знала, что на самом деле его опасения имели своей основой недоверие к человеческой природе.
Шли минуты, и ничего не происходило. Упал какой-то мелкий предмет и стукнулся о невидимый пол. Наблюдатели начинали ерзать. Как подсказывал их опыт, взрыв должен произойти, как только будет нажата кнопка.
Первые признаки напряжения появились в момент ноль плюс восемнадцать с чем-то минут. Вокруг пояса Альфы Максима возникли яркие линии. В хромосфере стали заметны возмущения. Из солнечной поверхности ударили фонтаны света.
В момент ноль плюс двадцать две минуты солнце стало видимым образом раздуваться. Процесс шел медленно, будто воздушный шар постепенно наполняли водой. По сферической поверхности прокатывались огромные приливные волны, выглаживая, возмущая, сотрясая.
В двадцать шесть минут одиннадцать секунд звезда взорвалась.
Часто можно с разумной точностью угадать возраст человека по чертам внешности, выбранным его родителями. В разных эпохах в моде бывали разные цвета кожи, типы тела, окраска волос. Понятие красоты менялось: в одном веке женщины были хорошо развиты – их центр тяжести, как заметил однажды Солли Хоббс, располагался на несколько сантиметров перед ними. В другие эпохи в моде были стройные женщины с мальчишеской фигурой. Сложение мужчин менялось от атлетического до субтильного. Теперешняя мода рассматривала массивность как проявление несколько дурного вкуса. Родившиеся в ближайшие несколько лет мужчины будут напоминать балетных танцовщиков.
В восьмидесятые родители выбирали для обоих полов классические черты лица: удлиненный овал, широко расставленные глаза, прямой нос. Девушки-подростки в общей массе выглядели так, будто сошли с пьедесталов Акрополя. Ким родилась раньше, когда в моде был эльфийский тип. Она пыталась компенсировать это, придерживаясь сухой деловой манеры, и избегала запрограммированной склонности лукаво скашивать взгляд и чарующе улыбаться. И прическу выбрала такую, чтобы скрыть уши слегка эльфийской формы.
Соломон Хоббс родился в эпоху, когда предпочитали бицепсы и плечи, хотя он дал им несколько увянуть. Он был одним из четырех звездолетчиков Института. Но Ким познакомилась с ним не на работе, а из-за общего интереса к подводному плаванию. Солли давно уже состоял в клубе «Морские рыцари», когда Ким туда вступила.
У него были ясные синие глаза, каштановые волосы, вечно в беспорядке, и небрежная жизнерадостность, неуместная в культуре, где развлечение считалось серьезным делом, предназначенным для сохранения должного психологического равновесия.
Когда зажегся свет и гости ушли, Ким поймала такси, высадившее ее возле причала Солли. Погружение к «Каледонии» будет для них способом отметить наступление нового года. Они ждали этого погружения неделями, но Ким, когда они под холодным ветром огибали остров Капелло, стала пересказывать разговор с Шейелом. Рассказ этот был ей неприятен, поскольку ее старый учитель представлялся в виде психа, но что-то ее подталкивало рассказать. Когда она закончила, он осторожно спросил, насколько она доверяет Толливеру.
– Если бы ты меня спросил два дня назад… – сказала она.
– Люди, старея, теряют связь с действительностью. – Солли прищурился на солнце. Шлюп поднимался и опускался. – Бывает.
