Подпоручика хватило ненадолго. Вскоре он напился и стал кричать, что в Мазурских болотах его уложили совершенно правильно и лично он против того пулеметчика ничего не имеет, даже готов поцеловать его тевтонскую харю. Потому что иначе он по своему свободомыслию неминуемо угодил бы в Красную армию, а там, глядишь, дослужился бы до комбрига и схлопотал пулю тридцать седьмого года. Так что никакой разницы.
Дальнейшее было в тумане. В мареве. Сначала Гай с Саввой Иванычем раздобыли у пьяненького Абрама динамита и направились взрывать памятник, поскольку, по заявлению Саввы, этот тип осквернял ряды честных упырей, не маскировавших своей страстишки идейно-юридическим обоснованием; но памятник, догадавшись, что к чему, соскочил с постамента и на белых негнущихся ногах юркнул в проулок, а проклятая «Победа», современница беглеца, из солидарности с ним не завелась. Они побежали следом, но памятник, используя опыт старого подпольщика сумел надежно скрыться. Да и бегуны из них после лошадиной дозы «Экстры» стали, откровенно говоря, хреновые. Правда, не бывает худа без добра – за поворотом к ним подбежал лохматый старичок и радостно заявил, что они, вычертив на мостовой сложную кривую своего передвижения, помогли ему отыскать решение какого-то там уравнения, то ли сингулярного, то ли созвучно-непечатного. Савва Иваныч сгоряча нацелился было его бить, но старичок в благодарность в два счета вычислил им на папиросный пачке, куда скрылся беглец, – оказалось, прячется в мусорном ящике. Дальнейшее было делом техники. Динамит они ухитрились не потерять, и через пять минут ящик с памятником взлетел на воздух.
Останавливаться теперь было бы глупо, и они побрели дальше, рыча, мяуча и гогоча. Изловили молодую шлюху и собирались оформить это дело в ближайшем подъезде, но многоопытный Савва Иваныч вовремя разобрался, что это притворяющийся шлюхой профессор с Бетельгейзе, изучающий половую жизнь землян, – сам профессор был величиной с крысу и уютно разместился в синтетическом черепе блядежки, так что все остальное представляло собой набитый аппаратурой контейнер, которому была придана самая соблазнительная форма. Да и вообще, они у себя там на Бетельгейзе размножались каким-то идиотским способом, о котором Гай с Саввой Иванычем отроду не слыхивали и знать не хотели.
Профессора они спустили в канализацию, пожелав вдогонку успехов в труде и непонятной личной жизни. Некоторое время развлекались тем, что смастерили рогатку и пытались попасть завалявшейся в кармане запасливого Саввы черной дырой в повисшую над крышей Луну, но Луна, наученная горьким опытом, спряталась на чердаке, куда они не полезли.
Потом стало еще туманнее. Откуда-то вынырнула степенная кикимора-дружинница и принялась пенять. Спасаясь, они потеряли друг друга, но скоро отыскали чисто случайно. По улицам в бравом настроении фланировали компании леших и троллей, находившихся под впечатлением сегодняшней драки на балу, успевшей обрасти изумлявшими ее участников подробностями. Пронесся слух, что кобольды подожгли общежитие ведьм, обучавшихся на курсах плетения пакостей, позже оказалось, что это – то ли утка, то ли провокация, однако дом, где жили бретонские феи, успел к тому времени сгореть, а самих фей разобрали по хатам, против чего большинство из них ничего не имели – те еще стервы. Но в этой виктории Гай и Савва Иваныч участия уже не принимали – в ноги ударило.
К полуночи появились патрули на синих огненных конях – инциденты перерастали в беспорядки, и Всеадский Совет решил навести видимость порядка, чтобы соблюсти приличия.
Пробуждение было мерзостным. Подстелив под голову куртку, он лежал посреди улицы, и редкие автомобили осторожно объезжали его. Восьмой час утра. Саввы Иваныча не видно, только бутылка шампанского лежала поодаль – видимо, ворочаясь во сне, Гай сшиб ее, и она откатилась. Гай приподнялся на локте. Во рту был медный привкус старинной дверной ручки, очередностью желаний, он принялся блевать. Потом откупорил шампанское и глотнул из горлышка. Стало легче.
Было удивительно хорошо лежать посреди улицы, прихлебывая из горлышка холодное шампанское. Вокруг не осталось и следа ночного непотребства, это была теперь стандартная улица стандартного европейского города. К сожалению, нигде не было никаких вывесок или надписей, и невозможно определить конкретно, в какой он стране. Согласно данным Совета Безопасности, Круг представлял собой дикий коктейль…
Мимо него проехал сине-желтый автобус, казавшийся снизу страшно огромным. Из окон равнодушно смотрели пассажиры, обычные европейцы. Гай закурил и вспомнил тот разговор.
Визу ему вообще не оформляли. «И правильно, – думал он потом, – куда ж визу-то, ха!» Реактивный военный самолет с опознавательньми знаками войск ООН был неизвестной марки, вели его какие-то здоровенные блондины, не понимавшие ни русского, ни английского. Приземлились на военном аэродроме, битком набитом истребителями и техникой войск ООН. На черной машине с неизменным бело-голубым флажком его привезли в город к пожилому военному, отрекомендовавшемуся как полковник Ромене. И прекрасно говорившему по-русски.
Они сидели в большой высокой комнате, обставленной старинной мебелью. Полковник Ромене, сухопарый, с толстыми седыми усами, походил на английского лорда, хотя, как мимоходом выяснилось, был валлоном, правда, натурализовавшимся в Индии.
– Перейдем сразу, к делу, – говорил полковник Ромене. – Восемнадцать часов назад на стыке границ трех государств появился Круг – пространство ста двадцати километров в диаметре, окруженное полосой двухкилометровой ширины, выложенной красным кирпичом.
Он замолчал и отхлебнул кофе. Гай изобразил вежливое внимание. Запас удивления у него кончился, и нужно было время, чтобы подзарядиться им. К тому же последняя четверть двадцатого века отучила людей удивляться, напрочь не напрочь, но отучила основательно, а взамен приучила верить, что в любую минуту может случиться та-кое… Так что некий иммунитет давно выработался.
– Молчите? – спросил полковник Ромене. На усах у него повисли крупные крошки бисквита. – Так вот, Круг… Самое интересное, что территорий данных государств не убыло ни на квадратный миллиметр. Все как прежде, но Круг ухитрился неизвестным образом «втиснуться» меж трех границ… Если не понимаете, не стесняйтесь. Никто ничего не понимает.
– А что говорят ученые? – осторожно спросил Гай.
– Да ничего существенного. Спорят между собой, так что никакого проку от них нет и, боюсь, не будет. Зато от вас, – от попытался хитро прищуриться, – от вас может быть прок. Пойдете в Круг, а?
