- Работать-работать, - сурово велел я, отходя к "Алдану".
Машина работала вовсю. Гудели ферритовые накопители, щелкали реле, перемигивались лампочки. Я погрозил дублям пальцем и величественно вышел. Меня посетила хорошая мысль.
Безалаберный Витька, конечно же, и не подумает взять цемент для ремонта. Следовало запастись им самому, а завтра поутру принудить Корнеева к трудотерапии. Ухмыльнувшись, я поднялся на пятый этаж и подошел к кабинету Камноедова.
Кабинет, конечно же, был закрыт и охранялся суровыми ифритами. Модест Матвеевич трудовую дисциплину никогда не нарушал...
Я быстренько прошел мимо стражей и свернул в маленький темный коридорчик. Вел он в казармы домовых, у которых всегда можно было раздобыть известки, гвоздей или шпингалеты. Домовые существа крайне запасливые, и все сотрудники по мелочам пользовались их услугами.
Дверца, ведущая в казармы, была замаскирована под картину, изображавшую бревенчатый домик на краю пшеничного поля. Домовых, похоже, частенько одолевала ностальгия, ибо картину эту, по слухам, нарисовал кто-то из них. Я постучал пальцем по нарисованному домику, пытаясь попасть по крошечной двери, и картина плавно повернулась, пропуская меня в казарму.
Здесь было темно и тихо. Впрочем, тишина казалась ненатуральной, словно только что шел галдеж и веселье, а теперь остались лишь шорохи по углам. Открыв рот, я уже собрался было гаркнуть, подзывая дневального, когда кто-то подскочил ко мне из темноты.
- О, кто пришел...
Онемев от такого панибратского тона, я оглянулся и увидел домового. Знакомого по утреннему падению...
- Давай, не смущайся, проходи, - домовой цепко схватил меня за рукав и крикнул: - Мужики, это свой!
Сразу же где-то в глубине казармы вспыхнул свет, и домовой потащил меня туда, тихонько напутствуя:
- Ниче, не робей. Держись спокойно, сам не груби, но ежели кто начнет подсмеиваться, ответь достойно.
- Э... Кеша... - с трудом вспомнив имя домового ответил я. - Мне бы цемента немножко...
- Ладно, остынь! - домовой замахал волосатой лапкой. - Подождет твой Привалов, не сахарный. Посидишь у огонька...
Огибая двухъярусные железные койки, мы вышли в центр казармы, где высилась самая настоящая русская печь. Вокруг нее на полу сидело десятка два домовых, подозрительно оглядывая меня. Я лишь покачал головой, при виде такого нарушения правил пожарной безопасности, но решил, что домовые в русских печах толк знают.
- Свой он, свой, Гена! - сообщил Кеша. - Приваловский дубль, мы утречком познакомились!
- Компанейский ты мужик, Иннокентий, - сурово ответил один из домовых, разлегшийся у самого огня и помешивающий угли босой ногой. - Всех к нам тянешь. Отвел бы дубля куда следует...
Кеша немного скис. Видимо, Гена был поглавнее его.
- Ладно, - сменил гнев на милость домовой у печки. - Пущай посидит...
Заинтригованный до последней степени, я присел рядом с Кешей. Мало кто мог похвастаться тем, что знает детали жизни домовых. Пожалуй, любой из магистров не отказался бы побыть на моем месте.
Внимания особого на меня не обращали. Домовые, рассевшись и разлегшись поудобнее, уставились на Гену.
- Ну, значит, - продолжил тот рассказ, очевидно прерванный моим появлением, - стоит Васек у почетного вымпела победителей соцсоревнования, а смены все нет и нет. Захотелось ему... На минутку... А как вымпел-то оставить? Взял он его под мышку, и в туалет...
Домовые тихонько засмеялись.
- А тут, как на грех, Модесту Матвеевичу, - без особой почтительности сказал Гена, - вздумалось проверку учинить. Заглянул он в кабинет, глядь, а вымпела, инвентарный номер триста шестьдесят пять дробь двенадцать, и нету! Ну, паника, сами понимаете, завопил он, побежал, позвал меня, Тихона. Ифритов своих прихватил... Тьфу, нечисть заморская! А Васек-то все слышал, соображает, что делать? Бросился опять на пост, вымпел расправил, и стоит, в носу ковыряет...
Домовые начали хохотать.
- Мы с Модестом, - Гена вытащил ногу из огня, засунул другую, прибегаем а Васек на посту! И вымпел цел. Камноедов как закричит мол, "службу не знаешь, куда уходил, негодник!" А Вася, не будь дураком, и отвечает: "Стоял на посту, охранял вымпел. Подошли вы, посмотрели сквозь меня, за голову схватились, заорали, и бежать..."
Хохот перешел в настоящее ржание. Двое домовых от смеха свернулись в мохнатые комки и стали кататься по полу. Даже я не удержался и хихикнул, представив растерянное лицо Камноедова, одураченного хитрым домовым. Единственное, что меня смущало история эта казалась смутно знакомой...
- Ну, значит, три дня Камноедов на больничном провел, - продолжал довольный Гена. - Окулиста посетил, валерьянку попил, потом отошел. Но в одиночку больше проверок не учиняет!
- Извините, - не выдержал я, - по-моему, вы придумываете, все-таки. Я уже слышал такую историю, только не про Камноедова...
Гена окинул меня гневным взглядом, и я осекся.
- Кеша, кого ты привел, а? Ишь ты, говорливый какой дубль... День как от роду, а уже спорит!
Кеша пихнул меня в бок.
- Отведи его к дружкам, пусть культуре поучится, - распорядился Гена, и утратил ко мне всякий интерес. - А вот, еще раз такое было, мужики... Устроил Янус наш, который А-Янус, большущую...
Вслед за Кешей я отошел от печи, виновато посмотрел на домового.
- Ладно, ничего, - буркнул Кеша. - Молод ты еще... Что там Привалову надо, цемента?
- Угу.
- Пойдем...
Из какого-то шкафа Кеша кряхтя достал мешок с цементом, кадку с песком, отсыпал мне в крепкие бумажные пакеты и того, и другого.
- Во, нормалек... К своим-то заглянешь?
- К кому?
- Ой, совсем ты теленок... - Кеша привстал на цыпочки и снисходительно похлопал меня по плечу. - К дублям, вольноотпущенным...
Я хлопал глазами, ничего не понимая.
- Пошли, - решил Кеша. - Провожу попервости.
Раздвинув стену, он двинулся по какому-то узкому и сырому коридору. Опасливо озираясь, я пошел следом.
- Ты того... Как почуешь, что Привалов тебя распылять собрался, сразу линяй, - поучал меня Кеша. - Нечего дожидаться... Придешь ко мне, или к своим, сразу...
Конечно, знатоком института я себя не считаю. Куда мне до Корнеева или Ойры-Ойры! И все же шли мы путями такими удивительными, что порой у меня глаза на лоб лезли. То узкий коридор, по бокам которого текли булькающие огненные ручейки, то зал, заполненный зелеными пупыристыми пузырями, упругими как резиновые мячи. Среди них приходилось проталкиваться, причем, по словам Кеши, делать это следовало осторожно, "чтоб не взорвались". Какое-то время я тешил себя гордой мыслью, что первым посещаю эти катакомбы, но потом обнаружил на попавшемся под ноги зеленом кристалле бирку с инвентарным номером и надписью "Ключ, зеленый", и загрустил.
