- Вы никогда не задумывались, Иван Алексеевич, над тем, что могло бы произойти... - Сибирцев поднял голову, проводил взглядом прошумевший над крышей самолет и обернулся к Титову. - Что могло бы произойти, если бы вот такой тихоходный, вооруженный одним пулеметиком самолет вдруг появился во времена, ну, предположим, во времена наполеоновских войн? Не задумывались, а? - Веселые морщинки окружили темно-серые глаза профессора, и он хитровато посмотрел на Ивана Алексеевича.
- Задумываться не задумывался, Федор Федорович, но очень легко могу себе представить, что если бы "кукурузник" появился при Наполеоне, то мог бы деморализовать все его полчища, а может быть и решить исход огромного сражения.
- Вот-вот, вы представляете, какую бы панику мог наделать скромный У-2! Но все дело в том, что во времена Наполеона не мог появиться самолет, да еще в одной какой-нибудь стране. Такие открытия подготовляются общим уровнем знаний, общим развитием науки и техники. Изобретения одного и того же порядка возникают почти повсеместно.
Титов начал понимать профессора, и по мере того, как он догадывался, что хотел сказать Сибирцев, лицо его становилось все более серьезным.
- Не исключена возможность, Иван Алексеевич, что работы подобного направления проводятся не только в нашей стране. Они подготовлялись предварительными изысканиями десятков ученых, общим продвижением науки вперед. Да, подобное открытие могло быть сделано и в других странах. И не это страшно, - страшно то, что овладение методом воздействия электромагнитных колебаний на процессы, протекающие в живых клетках, может не только служить человеку, помогая ему в его извечной борьбе с природой, не только облегчать создание огромного количества материальных ценностей, но и может стать орудием угнетения, порабощения и эксплуатации.
Через открытую дверь балкона послышался телефонный звонок, и Сибирцев поспешил в кабинет. Титов постоял некоторое время в нерешительности: остаться ли ему на балконе или последовать за профессором?
Федор Федорович окончил разговор по телефону и пригласил заведующего лабораториями в кабинет.
- Я уверен, Иван Алексеевич, - продолжал Сибирцев, когда они вновь уселись за столом, - что вы совершенно правильно поступаете, тщательно подбирая и просматривая всю иностранную литературу, в которой может проскользнуть что-нибудь по этом вопросу. Как, в последнее время вам ничего не попалось интересного?
- Не попалось, Федор Федорович.
- А вы не читали в "Америкэн дайджест сайнс" статью инженера Крайнгольца "Методы обнаружения биологических излучений"?
- Не читал, Федор Федорович.
- Жаль, - густые брови Сибирцева быстро приподнялись, - обязательно прочтите. "Америкэн дайджест сайнс" вы затребовали?
- Нет, мне казалось, что "Американская наука" печатает уж слишком много ненаучных статей.
- Не спорю. В этом журнале печатаются статьи, далекие от передовой науки, но мы должны, Иван Алексеевич, очень внимательно присматриваться к тому, над чем работают ученые там. Вот, например, статья Крайнгольца для нас может быть очень интересной. Так что видите, - рассмеялся профессор, даже "Америкэн дайджест сайнс" бывает полезно читать. Больше того, совет мой - не гнушайтесь и менее солидными органами буржуазной печати, иногда и псевдонаучными журнальчиками: в них проскальзывают такие вещи, которые за границей люди пишут в погоне за блефом, за сенсацией. И частенько выбалтывают в них больше, чем хотелось бы их хозяевам.
- Непременно воспользуюсь вашим советом, Федор Федорович, - улыбнулся Титов, - непременно.
- Ну вот и прекрасно, а теперь давайте займемся темой. Выкладывайте подробненько, как прошли последние испытания.
Титов рассказал профессору о завершающих испытаниях, показал осциллограммы и характеристики прибора. Сибирцев внимательно просматривал материалы и по мере того, как он изучал их, лицо его все больше светлело. Титов почувствовал, что "зачет" он сдает успешно.
Зазвонил телефон.
После того как Сибирцев окончил разговор и осторожно положил трубку на рычаг, он еще несколько минут сидел молча, потом поднял глаза на Титова и, показав на телефон, тихо сказал:
- Обнаружен еще один человек, который в свое время тоже, надо полагать, побывал в этом проклятом месте.
- В Браунвальде?
Сибирцев молча кивнул.
- Где сейчас больной?
- В клинике института радиофизиологии. Я свяжусь с ними и, как только представится возможность, надо будет туда проехать...
Тяжело опираясь на подлокотники кресла, профессор поднялся и снова подошел к балконной двери. Его глаза долго всматривались в сизую дымку над лесом, с лица сошли веселые морщинки. Титов привык считать Федора Федоровича более молодым. А на самом деле...
Как бы опровергая мысли Титова, старый профессор живо повернулся к нему, лицо его вновь осветилось улыбкой, и он весело сказал:
- А я могу сообщить вам и нечто приятное. У вас будет, наконец, электрофизиолог. Егоров, Петр Аниканович. Молодой, правда, но рекомендуют как способного сотрудника. Рады?
- Ну, еще бы! Некоторые темы просто невозможно проводить без электрофизиолога. А Браунвальдом давно пора заняться вплотную.
- Да, не везет нам с Браунвальдом. Такая нелепая смерть предшественника Протасова. Протасов...
- Я думаю, что новому сотруднику придется поддерживать контакт с Пылаевым. Изучение больных Браунвальда поможет ему в его работе.
От разговора с Егоровым у Титова осталось впечатление, что молодой ученый еще колеблется в выборе места работы, а это меньше всего устраивало заведующего лабораториями. Титов привык, чтобы его сотрудники были не только хорошими исполнителями, но целиком, органически входили в творческие изыскания, работали с увлечением, а главное, - по призванию.
Что не устраивает Егорова, как заинтересовать его тематикой лабораторий?
- Признайтесь, Петр Аниканович, - с улыбкой говорил Титов, обращаясь к электрофизиологу, - вы, кажется, не очень-то жаждете попасть к нам?
- Нет, нет! Почему же? Я думаю... - Егоров смущался все больше. Белизна его лица, свойственная рыжеватым людям, быстро сменилась румянцем. - Я думаю, что, работая у вас, под вашим руководством...
- Петр Аниканович, - Титов решил помочь молодому ученому, очевидно, из деликатности не находившему в себе смелости прямо ответить на вопрос, больше всего мне хотелось бы, чтобы вас по-настоящему увлекла наша работа, всерьез. Примерно так, как в оставленной вами лаборатории.
Егоров заулыбался, поправил очки, толстыми стеклами прикрывавшие близорукие глаза, и с подъемом сказал:
- О, там проводились интересные изыскания. По правде говоря, я надеялся, что и после окончания аспирантуры смогу продолжить в другом месте начатую там работу.
