Нет, лучше не рисковать, не тратить время. Максимка подобрал обрывки плаща, подтянул ремень на брюках и, даже не взглянув на озеро, начал спускаться вниз по другому склону гряды.
Весь следующий день он шел по охотничьей тропе. Шел быстро, не останавливаясь для отдыха, даже ягоды рвал на ходу. Однако ночь снова застала его в самой чащобе. Падь была, видно, много дальше. Пришлось второй раз ложиться спать на пустой желудок и снова дрожать от ночной сырости.
На следующий день погода испортилась. Утро было холодным, хмурым. Крепкий ветер подул со стороны сопки, серые космы облаков, казалось, накрыли тайгу, цепляясь за верхушки деревьев. Максимка спрыгнул с настила на дереве, где провел ночь, и тут же ухватился за ствол - закружилась голова, на правую ногу трудно было ступать. Пришлось выломить сук и идти, опираясь на палку.
А на третий день он совсем выбился из сил. И когда понял, что не может дальше сделать ни шагу, услышал далекий стрекот. Сначала Максимка принял его за шум приближающегося ливня. Но звук нарастал стремительно, становясь все ближе и ближе. Огромная зеленая стрекоза зависла над головой. Вертолет! Скорей, скорей! Максимка судорожно шарил по карманам. Вот спички в резиновом мешочке. Вот сухой лист бумаги и носовой платок. Скорее, скорее! Не беда, что сырая хвоя не дает пламени, побольше бы дыму! Он изо всех сил дул на нехотя разгоравшийся костер. Плотный столб дыма поднялся к небу. Вертолет начал снижаться. Максимка встал на колени, замахал руками. Колеса вертолета коснулись верхушек деревьев, гибкая лесенка упала в двух шагах от Максимки. Он метнулся к ней, ухватился за скользкую перекладину. Сорвался. Схватился снова, просунул ногу в петлю, прижался всем телом к вибрирующим тросам. Сверху из кабины показалось лицо пилота. Он что-то кричал и махал рукой, видимо, призывая Максимку лезть вверх. Но Максимка знал, что разжимать ладоней ему нельзя.
Лестница ползла вверх, пока Максимка мешком не свалился на пол кабины. Над ним склонилось веселое, совсем еще молодое лицо пилота:
- Везучий ты, парень. Мы ведь на профилактику погнали машину, недели на две, не меньше. А тут эта радиограмма. Пришлось сделать крюк. Так что каких-нибудь три-четыре часа, и поминай как звали! Никто бы к тебе не прилетел. А ты, похоже, и в самом деле чуть не дал дуба.
- Нога... - ответил Максимка. - Совсем нельзя ступить. И потом... поесть бы чего.
- Давно не ел?
- Третьи сутки пошли.
- Подходяще! Откуда же ты столько времени топаешь?
- С Лысой гривы.
- Эге! Тут можно нагулять аппетит. На вот пока. - Летчик подал Максимке кусочек шоколада. - Больше ничего с собой нет. Ну да ничего! Через полчасика будем на базе.
- Какой базе?
- Как какой? На вашей, в Отрадном. Представляю, что там творится! Шуточное ли дело, человек чуть не погиб. Антонина таким голосом радировала...
- Какая Антонина?
- Антонина - радистка ваша! Немедленно, говорит, следуйте в квадрат семьдесят три. Да, послушай, у тебя рация, что ли, была?
- Нет.
- Как же ты сообщил им свои координаты?
- А я... ничего не сообщал.
- Как не сообщал? Откуда же им было знать? Вот, смотри. - Он показал радиограмму. - В пяти километрах от вершины, азимут восемьдесят шесть...
- Ничего я не сообщал, - повторил Максимка, и вдруг страшная мысль обожгла его. - Так это... Так это о ком-то другом вам радировали. Давайте скорее обратно!
- Ну дела! Слышишь, Алексей, - обратился пилот ко второму летчику, сидящему за штурвалом.
- Черт знает что! - выругался тот, не оборачиваясь. - Свяжись-ка с Антониной, пусть уточнит, что и как.
Григорий поправил шлем, покрутил ручку настройки.
- Антонина! Что там у вас случилось в квадрате семьдесят три, кто терпит бедствие? Как никто? Постой, постой, ты же только что радировала... Ну не ты, кто-то там у вас. Никто не подходил к аппарату? Ну как же... Ничего не понимаю! Значит, у вас все в порядке? Слышишь, Алексей?
- А, вечно у них так, сам черт не разберет. Идем на базу, там видно будет.
5
На следующее лето Максимка устроился рабочим в геологическую партию. Рыл шурфы, отбирал образцы, мыл шлиховые пробы. Многое узнал, многому научился. А главное - познакомился с интересными людьми, среди которых самым интересным был уже ему известный Петр Андреевич Крайнов.
Старший геолог Отрадненской партии был человеком, что называется, в возрасте. За двадцать лет, отданных разведке сибирских алмазов, он исходил и изъездил столько дорог, что, если сложить их вместе, они могли несколько раз опоясать земной шар. Ему было что рассказать Максимке. Жизнь геолога бывает богаче приключениями, чем иной приключенческий роман. Но самым замечательным было то, что он раскрыл перед Максимкой совершенно неведомый ему мир - удивительный мир камня. Максимка, который прежде думал, что в тех местах, где он родился и вырос, нет ничего другого, кроме непроходимых лесов, болот и диких зверей, теперь понял, что под его ногами скрыты настоящие клады, понял, что поиски этих кладов можно сделать целью всей жизни. Ни о чем другом ему теперь не хотелось и мечтать. К концу сезона он решил бросить школу и навсегда остаться в геологической партии. Но Крайнов остановил его и убедил, что если он действительно хочет стать настоящим геологом, то должен обязательно кончить десятилетку, а потом поступить в геологический институт.
Максимка в школе остался, но теперь не мог дождаться выходного. Наступало воскресенье, и Максимка брал геологический молоток, лопату, лоток для промывки шлихов и спускался в долину Студеной на "собственную разведку", овладевал навыками геолога.
Так пролетели сентябрь, первая половина октября. Стало холодно, пошли дожди. Пора было закрывать полевой сезон. И сегодня Максимка решил в последний раз покопаться на Студеной. Но погода закапризничала с самого утра. Сначала пошел дождь. Потом посыпал снег. Снизу от оврага задул порывистый ветер.
Максимка с досадой бросил лопату. Снег быстро покрывал только что сделанную расчистку, припудрил лоток с пробой. Видно, придется кончать. Он подул на застывшие руки и, взяв лоток, спустился к речке. Вода жадно слизнула заснеженный верх пробы, подхватила тонкую муть. Привычным движением Максимка начал смывать легкие песчинки. Больше, больше... Вот уже темная каемка шлиха обозначилась в лотке. Вдруг что-то блеснуло. Неужели алмаз?
Максимка запустил руку в лоток. Большой, с двухкопеечную монету кристалл, совершенно чистый и прозрачный, лежал у него на ладони, отсвечивая чуть приметной голубизной. Максимка выхватил из кармана обломок корунда, который всегда теперь носил с собой, и царапнул по кристаллу. Твердое острие скользнуло по камню, как грифель по стеклу. Алмаз! Максимка стиснул его в кулаке и, забыв о брошенных инструментах, припустил со всех ног в Отрадное.
