Раскат грома заставил Конана остановиться и замереть.
Подняв глаза, он посмотрел вверх. Голубое небо было чистым и безоблачным. Откуда же гром?
Неподалеку на остром уступе отвесной скалы был отчетливо виден всадник на вороном коне.
Блестящее лезвие широкого клинка незнакомой формы сверкнуло в его руке. Черный плюмаж шлема развевался на ветру, словно косматый темный штандарт. Конь воина то и дело вставал на дыбы, выбивая копытами искры из гранитного постамента.
Ослепительный зигзаг молнии - словно бог полоснул огненным мечом рассек небо и обрушился прямо на всадника. Гром чуть не оглушил Конана, наполнив голову вибрирующим звоном. Странное, почти животное чувство подсказывало ему, что удивительный всадник и молния в ясном небе неспроста появились в это утро. Конан видел черного воина впервые, но ему почему-то почудилось, что он знает этого рыцаря. Знает очень и очень давно, всю жизнь, а может, и больше. Страшная боль вспыхнула в груди - и тут же пропала, унесенная порывами холодного ветра, проникающего ледяными кристалликами под доспехи.
Оцепенение прошло, и Конан с головой погрузился в звон и рев окружающей его битвы. Ряды смешались, и он очутился в самом центре кровавой схватки. Тугл, забияка и насмешник Тугл, постоянно опекавший его, исчез - и Конан никак не мог найти его оленью пятнистую накидку в бушующем море спин, мелькающих вокруг.
- Мак-Лауд! - пронзительно закричал Конан, но его голос потонул в скрежете стали и воплях умирающих людей.
Солдаты в незнакомых юбках пробегали мимо него, размахивая длинными клинками клеймор и древками алебард со сверкающими полумесяцами лезвий. Конан поднял меч в надежде, что бегущий навстречу враг не успеет нанести удар первым, что он опередит смертоносное движение. Вот Мак-Кримонс все ближе, ближе...
Но искаженные гримасой ненависти лица проносились мимо, как будто не замечая Конана. С воплем он бросился на одного из бегущих. Это был коренастый бородач в тяжелом панцире и с секирой в громадных волосатых лапах. Но тот лишь парировал сокрушительный удар Кодкелдена, отклонившись в сторону и оттолкнув его рукояткой секиры, и побежал дальше.
Юноша ничего не понимал. Он - молодой воин, жаждущий славы, и в этом бою он оказался в положении невидимки. Неизвестно почему, но никто не замечал его, просто не обращая на Конана никакого внимания. Даже копья и стрелы, летящие над головой, огибали юношу, как заколдованного. Он двинулся навстречу вражескому всаднику, бешено размахивающему широким палашом, отбиваясь сразу от четырех окруживших его противников.
- Сразись со мной! - в очередной раз завопил Кодкелден, бросаясь на всадника и подставляя свой меч под удар палаша.
- Пшел, щенок! - рыкнул всадник, уводя оружие в сторону.
Сильным ударом ноги он отшвырнул Конана в грязь, куда через мгновение рухнул круглолицый детина с большим мясистым носом и выпученными круглыми глазами. Из-под съехавшего на затылок шлема выбивались слипшиеся от пота и грязи пряди жестких и курчавых волос.
- Сразись со мной! Ну хоть ты!.. - взвыл в отчаянии Конан, набрасываясь на упавшего.
Детина зажмурил глаза и, плюнув липкой слюной в юношу, отшатнулся, поднимаясь на четвереньки. За его спиной появился пожилой горец из клана Мак-Лауд, держащий в руках длинный кинжал с большой крестовиной и крестящий им воздух, как настоящим распятием. Увидев врага у своих ног, он ловко схватил его за шиворот и приподнял, запрокидывая голову несчастного назад. Лезвие проползло по горлу, разделяя дергающийся кадык надвое. Фонтан крови брызнул из перерезанного горла, заливая клинок и руку, багряным потоком покрывая грудь бьющегося в предсмертной пляске тела. Рука убийцы разжалась, отпуская голову; окровавленное лезвие исчезло в широком рукаве льняной рубахи. Горец зачем-то перекрестил захлебывающегося в собственной крови детину и метнул непонимающий взгляд на все еще лежащего в грязи Конана. Юноша опустил испуганные глаза, боясь, что его заподозрят в трусости. И утирая рукавом плевок, поднялся на ноги.
Разбрасывая могучими ударами наседавших врагов, Тугл вынырнул из-за переломанных прутьев повозки, над которой до сих пор торчало древко с черным стягом с желто-голубыми цветами трех лесных фиалок по полю.
- Ну как? Еще не наделал под себя, братишка? - тяжело дыша, прохрипел он, приближаясь к Конану.
- Никто не хочет сражаться со мной, - пожаловался юноша. - Наверное, это ведьма Моргана. Я заколдован.
- Ерунда, - утирая пот, ответил Тугл. - Ты что, все еще веришь в эти детские сказки? Или тебя по голове ударили? Нет, - он с ревом всадил меч в одного из бегущих противников, - все-таки прав отец Томас! Наслушаетесь сказок, а потом богохульствуете. Моргана!.. Ты еще Мерлина вспомни!
Двое дюжих парней налетели откуда-то сзади и, обогнув Конана, набросились на Тугла, размахивая шипастыми дубинками и палашами.
- Ну вот, видишь, брат! Я так больше не могу! - Конан сунул меч в ножны.
- Ерунда, - шипел оскаленным ртом Тугл, - не бывает такого! Не городи чушь и держись возле меня, мальчишка!.. А ну-ка...
Острие его меча отсекло одному из нападавших руку. Отрубленная конечность упала к ногам ее владельца, продолжая крепко сжимать дубину.
Конан отступил назад и наткнулся на круп неизвестно откуда взявшейся за его спиной лошади. Зловещая фигура черного колосса нависла над ним. На лице, полузакрытом уродливым шлемом, был виден только кривозубый жуткий оскал.
- Меня ищешь?! - не то вопросительно, не то утвердительно произнес рыцарь - и хотя он говорил спокойно, его голос был похож на рев разъяренного буйвола.
- Сразись хоть ты со мной! - вытаскивая меч, крикнул Конан.
- С удовольствием! - был ответ.
Гигант-воин поднял коня на дыбы и неожиданно повернул в сторону.
Спрыгнув с коня, великан оказался всего в каких-нибудь двух-трех ярдах от Конана. Он тоже приветственно взмахнул мечом и сказал:
- Я рад, что нашел тебя, Кодкелден!
Широкое лезвие эспадона с легкостью отразило размашистый удар Конана, в который он вложил всю свою неизрасходованную в этом бою силу.
- Ты всего лишь наглый мальчишка, - разочарованно протянул черный воин и сделал резкий выпад. - А я-то ждал...
Обжигающая боль пронзила живот юноши. Он отчетливо почувствовал, как с хрустом разошлась под острой сталью кожа, пропуская лезвие внутрь тела.
Судорогой сковало руки. Они вдруг оказались тяжелыми и неповоротливыми, как будто вытесанными из камня. Волна предсмертного ужаса и боли, прокатившись по телу, ударила в голову, расколов дневной свет в ослепительные вспышки. Звуки боя превратились в одну длинную низкую ноту, словно кто-то невидимый, не переводя дыхания, бесконечно дул в басовую трубу волынки.
