Двигатели после тарана заглохли, но они, видимо, включались раньше при попадании метеорита в отсек управления и перевели Дикий спутник на другую орбиту. Вязов облетел вокруг обломка, изучил его, нашел пульт, которого так неосторожно коснулся. Он и теперь взял «пробу» именно здесь…
Все закончилось благополучно, и он вернулся на космоплан спасателей с трофеем, право получить который хотел непременно оставить за собой.
Девушка сидела над рекой, как мраморное изваяние, не сводя глаз с воды. И вот на поверхности появились сначала пузырьки, а вслед за ними показался и сам аквалангист — высокий, мускулистый, поджарый. Он снял маску и сел рядом с Надей, вертя в руках какой-то камень.
Девушка, сразу оживившись, радостно сказала:
— Все-таки нашел! — И в голосе ее звучала гордость за друга.
— Не мог не найти. Метеоритчики искали обычный метеорит, каменный или железо-никелевый, а я-то знал, что метеорит был двойным, потому и представлял, что надо найти!
Надя взяла в руку находку, прикидывая ее вес.
— И такой кусок мог отнять тебя у меня?
Они сели рядом на песок, рассматривая камень.
— А из чего он? Серебро, платина или какой-то сплав?
— Я, пожалуй, возьмусь точно назвать его состав. Это сплав редкоземельных элементов удивительной даже для нашего времени чистоты: церия — 67,2 процента (без трудно отделимой от него примеси металлов лантановой группы), лантана — 10,9 процента, неодима — 8,7 процента, железа вместе с марганцем
— 0,4 процента, причем без обязательных для земных условий окислов железа, как если бы сплав получался не в богатой кислородом атмосфере. Следы урана без продуктов его распада говорят, что образцу не более 100000 лет, но по торию и продуктам его распада можно определить возраст находки в сто семьдесят лет.
— Никита! Ты говоришь так, словно у тебя есть точнейшие аналитические приборы.
— Просто я знаю состав второго обломка Дикого спутника, обломок был отбит от него случайным метеоритом и вместе с ним упал в Москву-реку.
— А-а! Вот они где, голубчики мои, воркуют, — послышался знакомый Вязову голос. — Дивно дило!
Никита с улыбкой вскочил навстречу Бережному.
— Георгий Трофимович! Как же вас из госпиталя выпустили? После реанимации?
— Клиническая смерть — еще не конец. Меня не первого с того света вызволили. Черепную коробку шлем спас, а переломы вылечить — это для института имени Илизарова легче легкого. Конечности заново выращивают, не то что у меня. Соединяют по методу старого волшебника кость металлическими кольцами и заставляют ее зарастать на ходу. Вот поглядите, в каких «кандалах» медики выпускают нас гулять. Вы извините, — обратился он к Наде, здороваясь с ней и чуть приподнимая штанину, чтобы показать несложный аппарат из двух колец и винтов. — Вот, так и вернули меня к жизни. Чтобы мог сам важную находку сделать, не все тебе, Никита, ими хвастаться. Потому я, вместо того, чтобы лежать в палате, как в старину, подготовил для вас сюрприз!
— А у меня есть такая же старая тетрадь. Я ею уже не раз пользовался.
— Может, тебе пригодится и эта старенькая, как твоя тетрадка, газетка «Социалистическая индустрия» от 27 января 1985 года! Старина-то какая, но и для нас новости есть! Прочитайте-ка статью «Удивительная находка»! По составу — прямо проба Дикого спутника!
— Так ведь Никита тоже нашел…
— Да ну! — обрадовался Бережной. — А ну-ка покажи… Тогда сравнить надобно.
Он сел рядом с молодыми людьми, разглядывая остроугольный серебристый кусок. А Надя с Никитой читали старую пожелтевшую газету в пластмассовой пленке.
У костра на берегу сидели трое.
На севере в июле вечера стоят светлые — зори догорают медленно. И вода в реке Вашке у поселка Ертом казалась тихой, почти озерной.
Коренастый седой человек, встав на коленки, помешивал деревянной ложкой похлебку в котелке над огнем и степенно говорил:
— Вот наловим рыбки, завтра воскресную уху сварим; а нынче из консервов сойдет. На фронте их уважали. Я и у партизан варил, даром что сапер. А еще раньше так самого Леонида Алексеевича Кулика потчевал, когда с ним за тунгусским метеоритом в тайгу ходил.
— Вы, дядя Крылов, за тунгусским метеоритом ходили? Это правда, что искали, да не нашли?
— А ты почем знаешь?
— Я всю информацию о тунгусском метеорите знаю. Что было можно, прочитал.
— Прочитал, прочитал! Читальщик прилежный, — проворчал старик. — Еще как искали. Я, Сережка, тогда вроде тебя мальцом был. В армию, как и ты, собирался. Нынче 1976 год идет. Почитай, полвека откинуть надо. Сынишка мой, Генка, через десять лет родился. Теперь в офицерах под Семипалатинском лямку тянет. А тогда, слышишь, в тайге в том месте леса не осталось. Повален весь был. Как будто ураган сверху налетел. Посередке деревья, как телеграфные столбы, торчат. Только ветки с них как сдуло. А чуть подальше — сплошной лесоповал. Лиственницы лежат и корнями в одно место показывают, на болото лесное. Сначала думали, метеорит туда упал, пробил мерзлоту и остался в глубине.
— Знаю. Вы слой вечной мерзлоты пробурили, а из скважины фонтан воды вырвался. Значит, слой мерзлоты не был поврежден, и под ним ничего не оказалось.
— Ишь как шпарит! Будто сам там был!
— А чего там делать? — вступил в разговор третий рыбак, сплевывая в костер.
— Пни горелые разглядывать, что ли?
— Говорят тебе, не пни, а стволы вывороченные упали, как солдатики после взрыва самолетной фугаски. Ну, ладно, берите ложки, рыбаки! Поспела похлебка.
Не торопясь, зачерпывая деревянными ложками, рыбаки опорожнили котелок.
Короткая летняя ночь спустилась на реку, блеск воды угас, отражения на ней пропали, запахло сыростью. Костер тлел и дымил, отгоняя комаров. Улеглись все под ветром, спасаясь от гнуса.
Наутро Иван Кузьмич Крылов с Сережкой Зерновым вышли в лодке на середину реки, а Федор Бурунов остался один, спросонья зло пиная камни на берегу. Наконец он нагнулся и поднял с земли какой-то металлический предмет, серебристый с виду, тяжелый, величиной с кулак, и крикнул Ивану Кузьмичу:
— Ну чего, дядя Крылов, тракторы твои тут не видели? Разваливаются они у тебя на ходу.
— А ну покажь! — крикнул Крылов с лодки.
Но Федор уже принялся отбивать своей железкой от большого камня грузило. К величайшему его удивлению, из-под железки брызнул такой сноп белых искр, какого он в жизни не видел. Даже Крылов с лодки заметил это.
— Эй, Федька, чего зря балуешься? — крикнул старик.
— Это ты со своим сосунком балуешься, а я грузило себе отбиваю.
Он ударил по камню еще и еще раз. И снова посыпались ослепительные снопы искр.
