А именно – несказанно чудный запах, исходящий от этой женщины. Если все земляне так пахнут, решил Старбак, это определенно примирит его со многими недостатками планеты.
Эта интригующая мысль еще крутилась в его мозгу, когда он снова впал в беспамятство.
СТАРБАК ОБЛЕГЧИЛ ЗАДАЧУ Черити, очнувшись достаточно надолго, чтобы с ее помощью войти в дом. К ее удивлению, он буквально подпрыгнул, когда комочек оранжевого меха внезапно загородил им путь и требовательно, хрипло взвыл.
– Не волнуйся, – поспешила успокоить его Черити. – Это всего лишь Спенсер.
– Спенсер?
– Мой кот. Я его назвала в честь сыщика из детективов Паркера, – объяснила она в ответ на его непонимающий взгляд. – Извини, если он тебя напугал. Он просто напоминает, что ужин запаздывает. – Наклонившись, она почесала кота за ухом, и тот принялся мурлыкать. Звук напомнил Старбаку урчание небольшого мотора. – Наберись терпения, – посоветовала она коту. – Мне говорили, что терпение – одна из основных добродетелей.
– Это животное принадлежит тебе? – недоверчиво поинтересовался Старбак. Он попытался припомнить, когда в последний раз видел животных в домах, но потерпел крах.
– Сразу видно, что ты ничего не знаешь о котах, – сказала Черити. – Они тебе не принадлежат. Ты принадлежишь им.
Не сводя с кота подозрительных глаз и едва удерживаясь от неприязненной дрожи, Старбак понял наконец, что это создание, должно быть, домашнее животное девушки. На Сарнии домашние животные – как нечто лишнее и бесполезное – были искоренены несколько сотен солнечных циклов тому назад.
Послушный, как котенок, и ни капельки не сильнее его, Старбак позволил Черити довести себя до кровати – и тут же снова потерял сознание.
Раньше это был дом ее родителей. На этой кровати родились они с Диланом. Теперь же старый уютный дом из кедра – как и широченная древняя кровать – принадлежал ей. В те крайне редкие вечера, когда ее брат вырывался из лаборатории, он ночевал в спальне наверху.
Более чем скудное облачение ее гостя практически высохло в тепле машины. Черити, решив не рисковать с полным раздеванием, навалила на лежащее навзничь тело все одеяла, которые нашлись в доме, а потом еще для верности зажгла огонь в камине.
В аптечке в ванной она разыскала термометр и с трудом просунула его меж зубов своего пациента и через три минуты, показавшиеся ей вечностью, убедилась, что температура у него колеблется около девяноста двух градусов.
– Не блестяще, – произнесла она, нащупав пульс, оказавшийся чуть сильнее, чем когда она нашла его лежащим на снегу. – Но уже лучше.
Убедив себя, что в ближайшие две минуты смерть ему не грозит, Черити наконец сняла куртку, вернулась на кухню и открыла банку кошачьих консервов.
Счастливым урчаньем Спенсер возвестил полное удовлетворение от рубленой куриной печенки.
Справившись с этой домашней заботой, Черити отправилась в гостиную, к серванту, где еще с прошлого Рождества хранилась припрятанная братом бутылка коньяка.
На столике рядом с сервантом красной лампочкой мигал автоответчик. Интуитивно почувствовав, кто это был, Черити перемотала пленку и прослушала запись, одновременно перекладывая пистолет из кобуры на журнальный столик и доставая бутылку коньяка.
– Привет, сестренка, – прозвучал глубокий голос Дилана, – знаю, что на этот раз ты меня точно готова убить, но мне кажется, что я совершил открытие в своей квантовой теории, так что придется остаться и кое-что еще проверить… Как насчет завтрака вместо сегодняшнего ужина? Куплю булочек с черникой и появлюсь у тебя часов в девять. Мне правда очень жаль. Но я, кажется, наконец-то на верном пути и клянусь посвятить свою Нобелевскую премию только тебе. Крепкого тебе сна, детка. И не позволяй всяким там зеленым человечкам мешать тебе.
– Остроумно, Дилан! – буркнула Черити. – Просто верх остроумия. – Она и так сыта по горло рассказами о приземлении инопланетян на Касл-Маунтин. – Может, тебе это и не нужно, – вернувшись в спальню, обратилась она к спящему в постели парню и кивнула на бутылку коньяка и пузатый бокал, которые держала в руках, – а мне – совершенно необходимо.
Она налила в бокал на два пальца жидкости, немного подумала и плеснула еще чуть-чуть.
Потом она прошла в ванную, сняла полицейскую форму и переоделась в просторный шерстяной свитер и пару вельветовых джинсов. Затем придвинула поближе к кровати кресло-качалку, которое ее отец смастерил после рождения ее сестры Фэйт, опустилась в него и принялась потягивать коньяк, покачиваясь и не сводя тревожного взгляда со своего подопечного.
Покончив с ужином, Спенсер тоже появился в спальне. С истинно кошачьей грацией он запрыгнул на кровать и устроился на ночь, свернувшись клубочком у ног незнакомца.
Бдение Черити было вознаграждено. Где-то посреди долгой, утомительной ночи температура у него поднялась почти до нормальной, а дыхание стало глубоким и ровным. Прижав пальцы к его загорелой шее, она ощутила уверенное биение пульса.
– Думаю, ты оклемаешься, – решила она, в который раз за эти часы дотронувшись до его лба. – Нет, беру свои слова назад. Ты определенно оклемаешься.
Она потянулась и, усаживаясь обратно в кресло, потерла затекшую поясницу. Ее вдруг охватила страшная усталость. Веки сами собой опустились.
Черити не знала, долго ли она проспала, но в комнате было еще темно, когда что-то внезапно разбудило ее. Решив, что, возможно, ее пациент позвал ее, она наклонилась к нему, но он по-прежнему спал глубоким сном.
Она стояла над ним, приложив ладонь к его лбу, когда вдруг ей почудился какой-то звук в соседней комнате.
Она окаменела, потом осторожно выдохнула и прислушалась.
Ничего. А затем знакомый мягкий щелчок. Звук такой, как будто выключили портативный компьютер ее брата.
– Дилан? – Вопрос чуть громче шепота прозвучал как выстрел в гробовой тишине комнаты. Ее гость, пробормотав что-то нечленораздельное, перекатился на другой бок. – Дилан, – повторила она, – это ты? – Странная тревога волной пробежала по ее телу. Вид внезапно выгнувшего спину Спенсера лишь добавил беспокойства.
Кот зашипел. Дыхание Черити участилось. Она пересекла комнату и медленно, осторожно двинулась по коридору.
В доме было темно и тихо, как в гробнице.
– Черт побери, Дилан, – произнесла она и щелкнула выключателем. Однако лампа не загорелась. – Дилан, это не смешно.
Неслышно пройдя через всю комнату, она нащупала ящик, где держала фонарь. Батарейки сели, слабый, мигающий луч света терялся в темноте. Она провела им по комнате, но никого не увидела.
