— Значит, вы подозреваете кого-то из нас? — заключила Тревис.
— Возможно, — Садри скрестил руки на груди. — Но я пока воздержусь от каких-либо обвинений и…
Он хотел что-то добавить, но в это время в комнату, словно ураган, ворвался Голдфилд. Увидев незнакомого человека, он резко замер на месте.
— А, Гарри, — поприветствовал его Риверс. — Познакомься, это агент Рино Садри.
Федерал медленно поднялся и окинул вошедшего критическим взглядом.
— Добрый день, — поздоровался он, протягивая Голдфилду руку.
— Добрый день, — Гарри нехотя ответил на его рукопожатие. — Гарри Голдфилд.
— Очень приятно, — Садри с любопытством рассматривал его. — Вы тоже здесь работаете?
— Да, — Голдфилд нервно кивнул, заводя рукой волосы за уши. — Да, я тоже… работаю здесь.
— Я только что объяснил причину моего присутствия, — продолжал федерал. — Как только я получу разрешение, я и мои люди будем осматривать здесь каждый компьютер.
— Да ради Бога, — Гарри выдавил из себя улыбку.
— За какой машиной вы работаете? — спросил Рино.
— Вот за этой, — Голдфилд указал на свой стол с большим персональным компьютером.
— Понятно. С нее мы и начнем.
— Когда пожелаете, — Гарри немного совладал с нервным напряжением и надел свою привычную маску напускной наглости. — Сами будете смотреть или программиста наймете?
— Разберемся, — Садри забарабанил пальцами по столу.
— А, хорошо, — Голдфилд скривил ироничную улыбку. — Я тогда пока сотру все свои секретные файлы, — пошутил он.
Садри окинул его раздраженным взглядом, но ничего не ответил.
— До свиданья, — он пожал руку Джону и, откланявшись перед девушками, удалился.
— Пойду… к себе, — растерянно проговорил Риверс и поспешил уйти вслед за федеральным агентом.
— Ты всегда так шутишь? — с упреком спросила Джил Голдфилда, когда они остались втроем.
— А что я по-вашему должен делать?! — взорвался Гарри. — Какой-то придурок заявляется сюда и говорит, что будет проверять мой компьютер! С какой стати я должен это терпеть?!
— Этот какой-то придурок — федеральный агент, — заметила Лилиан.
— Да мне наплевать, кто он! — продолжал он кричать. — Да хоть президент Америки!
— Да что с тобой такое? — Лилиан с сомнением посмотрела на него. — Какая муха тебя укусила?
Словно в одну минуту лишившись всех своих сил, Гарри опустился в кресло.
— Ничего, — пробормотал он. — Мне надо домой.
— А не рано ли? — спросила Беннет.
— Мне надо домой, — повторил он.
Голдфилд встал и наспех запихал в сумку свой ноутбук, который с самого утра так и пролежал нетронутый на столе.
— До завтра, — схватив куртку, он почти выбежал из комнаты, оставляя обеих девушек в полном недоумении.
— Кажется, у него окончательно съехала крыша, — произнесла Джил, глядя ему вслед.
— С ним явно что-то творится, — задумчиво проговорила Тревис. — Гарри всегда был немного чокнутым, но сейчас, видимо, болезнь начала прогрессировать.
— Да ну его, — Беннет махнула рукой и вернулась к работе.
Ничего не говоря Лилиан подошла к столу Голдфилда и заметила, что второпях он не задвинул один из ящиков. Осторожно отодвинув его пальцами, она заглянула вовнутрь. Ящик был забит дисками с программами, дискетами, компьютерными журналами и прочим барахлом. Но под всеми вещами в глаза Лилиан бросилась маленькая яркая брошюрка. Она выгребла ее из-под кучи дискет и развернула. Брошюркой оказался проспект путешествия с красочными фотографиями и многообещающим названием.
— По следам Александра Македонского, — вслух прочла Тревис, усмехнувшись. — Что общего у Гарри Голдфилда с Александром Македонским?
— Психбольница плачет по этому Гарри Голдфилду, — отозвалась Джилиан, не отрываясь от компьютера. — Откуда я знаю? Может, он еще и историей увлекается.
— И чем он только не увлекается, — задумчиво проговорила Лилиан.
Она хотела вернуть проспект на место, но потом передумала.
— Посмотрим, где у нас ходил Александр Македонский, — она вернулась за свой стол и принялась изучать брошюрку.
— Ну что? Подходящий маршрут для твоего свадебного путешествия? — шутя спросила Джил.
— Только если выйду замуж за Гарри, — в тон ей отозвалась Тревис, после чего обе девушки, не удержавшись, прыснули от смеха.
Развалины Вавилона. II век н. э.
Когда Гефестион очнулся, был почти полдень. Ветер немного стих, и стало теплее. Македонянин с трудом поднялся и сел в своем саркофаге. Наверно в ту минуту на свете не было человека, столь же несчастного и одинокого, как он. Измученный, обессиленный, дрожащий от нервной лихорадки, Гефестион не знал, что ему делать. Куда податься? Кого просить о помощи? Он даже не представлял, где находится.
Прилагая все свои силы, он вылез из гроба и, снова не удержавшись, скатился по камням на землю.
— О боги! — простонал он от боли, едва сдерживая слезы, что сами по себе наворачивались ему на глаза. — За что?!
Гефестион поднялся на ноги и, пошатываясь, сделал несколько шагов. В это время до него донеслись чьи-то голоса. Где-то совсем рядом были люди! Македонянин опустился на четвереньки и прополз между камнями. Недалеко от его развороченной могилы сделали привал двое путников. Один из них, тот, что постарше, доставал что-то из своего дорожного мешка, а другой, помоложе, собирал сухие ветки, чтобы развести огонь. Через некоторое время путники приступили к неторопливой трапезе. Спрятавшись за камнями, Гефестион с завистью наблюдал за ними, чувствуя, как его желудок сводит от голода. В какую-то минуту он даже захотел выйти к ним и попросить о помощи, но потом вспомнил, что абсолютно гол и даже не знает на каком языке говорить с этими людьми. Путники скорей испугаются его и прогонят прочь, нежели помогут.
Наконец закончив есть, мужчины прилегли и, казалось, уснули. Словно змея, македонянин бесшумно прополз меж валунов и притаился совсем близко от них. Гефестиону претила мысль о воровстве, но он не видел иного выхода. Прижавшись к земле, он подполз к сумке путников и вытянул руку. Еще мгновенье, и его пальцы коснулись ткани мешка. Македонянин начал медленно притягивать его к себе, стараясь не разбудить хозяев. Вскоре сумка была уже у него в руках. Также бесшумно Гефестион заполз обратно за камни. Затем он поднялся на ноги и как только был способен быстро пошел к своей гробнице.
Решив, что люди вряд ли решатся искать вора в развороченном саркофаге, македонянин забрался обратно в свой гроб и начал изучать содержимое украденного им мешка. К его огромному счастью там оказалась кое-какая одежда. Она отдаленно напоминала те наряды, что носили простые жители Вавилона в то время, когда одна из столиц Персидского царства перешла в руки македонских завоевателей. С радостью надев все на себя, Гефестион обнаружил в сумке и остатки еды: кусочек сухого хлеба и финики. Приученный суровой жизнью воина довольствоваться тем, что имелось, он никогда не был особо привередлив, но сейчас эта скудная пища показалась ему верхом блаженства. Хоть как-то утолив свой голод, Гефестион снова свернулся калачиком на дне саркофага и уснул.
