Надо прямо сказать, наивный этот провинциализм бесследно канул в Лету сразу же после того, как известие об ошеломительной победе Икса распространилось по миру.
Впечатление, повсеместно вызванное событиями в государстве Зет, было настолько велико, что с той поры мало кто мог рассчитывать занять по выбору населения сколько-нибудь заметную должность, не пройдя декаменизации и не получив соответствующей справки с гербовой печатью и подписями. В некоторых Империях, Президентствах и Княжествах обязательность подобных справок была оговорена специальными дополнениями к Конституциям и Хартиям.
Компания "Афина и Сыновья" ввела сперва шесть, потом двенадцать, наконец, двадцать четыре дополнительных рейса из всех важнейших портов, и все-таки, чтобы получить каюту до Пирроу, приходилось записываться за год.
Газеты печатали фантастические сообщения о смягчении нравов под влиянием декаменизации. Вождь одного людоедского племени вместе с заместителем по хозяйственной части и личным шеф-поваром после лечения стал последовательным вегетарианцем. Он отказался даже от растительной пищи и питался только синтетическими смолами и микробами Опасных болезней. Правитель обширного княжества, возвратившись из Пирроу, в первый же день торжественным актом запретил на всей подчиненной ему территории применение пыток по вторникам, четвергам и субботам после двух часов пополудни.
Все говорило о приближении Бескаменного века. Однако, как это ни странно, в нравах и обычаях самого острова происходили другие процессы.
"Желтяки", которые раньше составляли братскую семью, разделились на две неравные группы: обычных "желтяков", "Ожелов", как их стали именовать, и Особых Привилегированных Гостей Президентства - сокращенно "Опригопов", то есть чиновников, прибывших из своих государств со специальными полномочиями для декаменизации.
Ожелы ненавидели Опригопов, а Опригопы презирали Ожелов.
Опригопы, в свою очередь, подразделялись на шесть классов: Опригопы высшего класса, затем Опригопы первого, второго, третьего, четвертого и пятого классов.
В те лучшие утренние часы, когда в прежнее время больные, медленно и со вкусом выпив MB, благодушно обменивались соображениями о развитии или угасании недугов, теперь бульвары окружала цепь гвардейцев. Пение птиц заглушалось вполне вежливыми, однако не терпящими возражений командами: "Попрошу, синьор!", "Очистите место, миссис!", "Подайте назад, мосье!"
Когда бульвары пустели, от резиденций, расположенных за зарослями колючих роз, начиналось шествие Опригопов высшего класса. Их везли белые и серые слоны, "мерседесы" и "бьюики", упряжки страусов и оленей и даже единороги, несправедливо числившиеся вымершими.
За Часом Опригопов высшего класса следовал час прочих Опригопов. Бульвары наполняла разноязыкая толпа военных во всевозможных мундирах, пастырей в сутанах, монахов, судейских, которые на ходу горячо доказывали друг другу безусловное преимущество презумпции виновности перед презумпцией невиновности. Ведь только первая способствует беспрепятственному подъему по служебной лестнице и постепенному освобождению или, как выражались некоторые, "опустошению" мира от виновных, а именно виновные, вследствие самого факта первородного греха, составляют подавляющее большинство населения.
Деятельной и бодрой чередой шли чиновники, ведающие выдачей регалий и геральдикой, моралью и расцветкой тюльпанов (предоставленные самим себе, цветы могли бы избрать и несоответствующую окраску), извержениями вулканов и пением птиц, способных исполнять как вполне здоровые мелодии, так и мелодии не вполне здоровые.
- Да, да! - кричал глуховатый чиновник Птичьего ведомства с отдаленного острова Маниукорус своему еще более глуховатому начальнику, Опригопу второго класса. - С этими птицами беда! Моя бы воля, я бы их всех того... Раз-раз - и готово...
- Вы слишком поспешны, молодой друг, - благодушно отвечал начальник. "Раз-раз - и готово" - этаким манером и наш департамент может оказаться... так сказать... в некотором роде. Певчими птицами надо руководить, молодой друг! Надо учитывать, что поскольку птица, так сказать, по данным науки, в некотором роде не всегда являлась птицей, а была, так сказать, разжалована из земноводных - а в такой ситуации кто не запоет! - то при терпеливом и мягком воздействии она и утеряет это свое в некотором роде птичье. Нет, нет, молодой друг, без поспешности!..
Лишь когда последний Опригоп выпивал предписанную дозу MB, оцепление снималось и к полупустым бассейнам с остатками мутной MB пропускались Ожелы.
После лечения больные по старой привычке рассаживались на скамейках, хотя к этому часу сквозная тень пальм уже не защищала от полуденного солнца. Но и теперь им не удавалось углубиться в тихую беседу о прихотливом течении внутренних недугов.
Звучал гонг, и, нарушая тишину, служащие устремлялись к многочисленным салунам и закусочным. К тому времени обилие претендентов на снабженные печатями справки о декаменизации заставило выстроить для Департамента Декаменизации восемьдесят семь тридцатиэтажных зданий, где сто двадцать четыре тысячи клерков, работая в две, а иной раз и в три смены (то есть даже по ночам, когда свет луны заливает бледные кипы бланков, печати и подушечки для печатей), едва справлялись с порученным им делом.
Зато вечерами красивые молодые лица, запахи духов, страстный шепот влюбленных - все это придавало городу новое, неведомое прежде очарование.
Ведь и молодые люди, прежде чем вступить в брак, если им позволяли средства, старались пройти декаменизацию.
Да, разумеется, Наследственное Президентство можно было назвать "Островом Чиновников", но в такой же мере Пирроу заслужил имя "Острова Влюбленных". Все зависит от особенностей зрения наблюдателя.
7
Заметив синьору Мартинес, Жаке мягко улыбнулся, взглядом приглашая ее подойти.
- Камни... именно камни, - вполголоса пробормотал он и кашлянул.
Нечто твердое, голубое, но не просто голубое, как небо или как незабудки, а голубое, как лед, вылетело из его уст. Ослепительный, стальной голубизны, луч рассек мир. Он прорезал стеклянные громады отелей, парапет набережной, волны на море: белые гребешки разделялись, как кремовый торт под ножом опытного метрдотеля.
Это продолжалось долю секунды, но те, кого луч коснулся, успели почувствовать мгновенный укол - одни в сердце, другие в мозгу, в ногах, пояснице, то есть в той части тела, которая оказалась на пути луча.
- Мне почудилось, - говорила впоследствии синьора Мартинес, - будто я ослепла. Вскоре я вновь прозрела, но видела сначала не предметы, а одну лишь синеву, будто я находилась внутри льдины. Потом наваждение прошло, я разглядела серебряный бассейн и Жана Жаке, а внизу, у его ног, синий камень, раза в два меньше голубиного яйца.
