Я постарался взять себя в руки.
– Ладно,- нарушил я довольно долгое молчание.- Вы взяли кусочек своей кожи, Ло…
– Да, взял иглой препарат, поместил в приемник. Как обычно, уверяю вас. А там уже дело электронно-вычислительной машины. У нас ЭВМ!…
– Послушайте, меня не интересуют технические детали! Хорошо, поместили. Дальше!
– И все,- пискнул Ло.- Приемник вдребезги, и вот… из прибора вывалились вы…
– Не морочьте мне голову! - исступленно заорал я.
– Черт меня дернул на этот спутник,- смущенно бормотал Ки.- Я ведь эксплуатационник, ни черта не понимаю в их генетике, и мне наплевать на нее. Но за прибор-то отвечать мне.
И вот угробили. Просто невыносимо сознавать свою зависимость от кретинов.
Но пока я полностью от них завишу. В лучшем случае - пока Не понял…
– Ладно. Продолжайте, Ло.
– А что продолжать?
– Вы утверждаете, что я появился здесь из куска кожи вашей ноги! Так или нет?
– Пожалуй, это несомненно,- потерянно согласился Ло.
– Так объясните, обоснуйте мне эту чушь!
– Понимаете,- перепуганно замямлил снова биолог,- я, собственно, сам не понимаю. Ну… Совершенно ничего не понимаю. Мы рассказали вам все.
На них нет никакой надежды. Совершенно ясно. Этот “ученый” не задал мне еще ни единого вопроса, ему это, кажется, и в голову не приходило. Есть один путь: сопоставить мои наблюдения с их рассказом. Наверное, только так у меня может появиться шанс к разгадке. Господи, этакому тюхе-матюхе доверили такую мощную машину!
– Какова разрешающая сила, вашего микроскопа?
Лучше бы не спрашивать! От названной цифры можно было упасть в обморок. Не стану повторять ее - мучений одного естествоиспытателя вполне достаточно. Тем более что мне известны такие фанатики нашего дела, которые, узнав, могут и помереть от расстройства. Слава богу, я к ним не отношусь, и даже возникшее заикание быстро прошло.
– К… какая ж т… тогда и… игла?
– А игла в той же степени тонкости,- попытался подлизаться ко мне Ки.- Я, между прочим, хотел вам рассказать о ней…
– Нет уж, увольте, хватит!
Это действительно было самым большим моим желанием сейчас. Я испытывал такое перенасыщение, что готов был улечься тут же на пластиковый пол и заснуть. И, клянусь вам, я бы сделал это, не торчи рядом громада микроскопа, которая давила на мою психику, как статуя Командора на бедного Хуана. К тому же я отнюдь не был таким смелым, как великий испанец.
– Мы можем куда-нибудь уйти отсюда?
– Конечно! Мой дом - ваш дом,- обрадовался Ло. Они сразу оживились, тоже явно уставшие от событий, происшедших в этом зале. Постное круглое лицо биолога расплылось в неожиданно заискивающей улыбке, а Ки, как возвращенный на огонь чайник, снова зафыркал и изрек: - Вы же теперь его родственник…
Се оказалась карлицей, но дивно пропорционально сложенной, в длинном платье самой последней, насколько мне известно, парижской моды - захватывающе прозрачном. Все остальные жители станции, человек восемь, мигом сбежавшиеся к Ло, как муравьи на лакомую поживу, тоже были низкорослы. Коротышка Ло среди них возвышался.
Не знаю, как уж там объяснил им хозяин мое явление, но довольно скоро, поглазев на меня и поискав языками,, они ретировались. Все, кроме Ки, который на правах повитухи остался и даже уселся на низеньком диванчике рядом со мной.
Ло с женой поместились напротив в низких креслицах, и все трое с бесцеремонной влюбленностью уставились на меня. Так провинциальные родственники смотрят на столичную штучку после очень долгой разлуки, возможно, я был для них неожиданной, совсем новой игрушкой, с которой неизвестно что можно делать, а чего нельзя.
“Черта вам лысого!…” - вдруг озлился я.
– Спать я хочу, ребята. И боле ничего!
Они дружно повскакали и стали искать самое лучшее место в квартире, и я тут же раскаялся, что озлился на них. Нет, в самом деле, все очень походило на гостьбу где-нибудь в украинской глубинке.
Квартира была просторная, с высокими потолками, не какаянибудь малогабаритка, но обставлена низкорослой пластиковой мебелью. Ощущение здесь возникало такое, будто мебель эта расставлена в поле. Зеленоватые пластмассовые стены без окон и потолки, казалось, просвечивали первозданной чистотой.
Признаться, я люблю всякие ковры, хрустальные люстры, бра и тому подобное под старину, но здесь было по-своему хорошо.
Вот только места для меня не находилось. Хозяева метались по квартире, составляя и разделяя диванчики, креслица, пуфики…
Я остервенело сдернул с какого-то ложа пару подушек, сунул одну из них под голову, растянувшись на полу, другой прикрылся от этой Лилипутии и моментально заснул.
Пробуждение было тяжелым.
Во сне я увидел песчано-галечный спуск напротив Финляндского вокзала. (Сейчас его уже нет, заменили гранитом и бетоном.) Раннее тихое утро, волны чуть шуршат, ходят по влажному песку чайки, и Нева голубая, светлая, а противоположный берег пастельный, над домами Свердловской набережной восходит солнце. И вдруг я замечаю, что вода в Неве не течет, а вспухает, поднимается, вытягивается, словно река ложится в вертикальное русло, из голубой станевится серебристой, закрывает солнце. И - о, боже! - превращается в ту бесконечную фабричную трубу, и меня уже, сковав магнитно, неудержимо тащит к ней…
Просыпаюсь в холодном поту, надеясь, что все сон, что я увижу сейчас свой невысокий беленый потолок, полированную тумбочку из венгерского гарнитура и настольную лампу с абажуром “ретро”. Не открывая еще глаз, решаю безотлагательно встретить на Неве сказочный час, когда одна заря спешит сменить другую. Мне неспокойно еще, но уже почти радостно, я размыкаю веки… и вижу группу из трех человечков, восседающих в низких креслицах, три пары глаз, вперившихся в меня, словно временно выключенные прожектора.
Сколько они сидят так? Час, два, пять? Что такое здесь время, в замкнутом пространстве с искусственной атмосферой и гравитацией, в этой герметичной банке, лишенной солнца, травы, простора? С чувством легкой тошноты я снова смежаю веки.
Нет, не сон! Болван Ло каким-то образом извлек меня из своей кожи. Я в иной цивилизации, человеческой, но не земной.
Такова реальность, какой бы невероятной она ни казалась.
А может быть, как раз вспоминающееся мне реальным и давним прошлым - на самом деле и есть выдумка?! Возможно, я - вдруг выздоровевший в сумасшедшем мире, выздоровевший среди больных? И мое земное прошлое - лишь пробудившийся генетический след далеких предков, и моих, и этих человечков? И мои сыновья, ландышевая полянка, вся та жизнь - вовсе не мои?!
