- И не только вкус яйца, но и его цвет зависит от того, чем кормили курицу, это вам подтвердит любой фермер.
- Ну и что?
- В яйцо входит то, что съела курица, как в молоко - то, что съела корова. А подумали вы, сколько разных пород кур было на свете со времени битвы при Турине в тысяча пятьсот тридцать седьмом году? И сколько разного корма переменилось за это время? Подумали вы, что яичный желток - только одна из четырех составных частей вашего эликсира?
Капрал Куку промолчал.
- Или взять розы, - продолжал я. - Если двух в точности одинаковых яиц и то не найти, то что же говорить о розах? Вот вы родом из винодельческого края, значит, вы знаете, что из двух виноградных лоз, растущих почти рядом, одна может дать отличное вино, а другая - никудышное. И с табаком то же самое. А розы опыляются пчелами, которые летают с цветка на цветок. И потому розовое масло состоит из бесчисленного множества всяческих составных частей. Разве не так?
Капрал Куку все еще молчал, и я продолжал с каким-то восторженным злорадством:
- Обо всем этом следует подумать, капрал. Или возьмите скипидар - его дают деревья. Еще в шестнадцатом столетии было известно немало видов скипидара. Но самое главное, приятель, - подумайте про мед! На свете столько разных сортов меда, что их и не перечесть. В разных медовых сотах - разный мед. Вы, верно, знаете, что, если пчелы живут в вереске, мед получается один, а если в яблоневом саду - совсем другой. Конечно, и то, и это - мед, но его вкус, запах и качество имеют множество всяких оттенков. Мед различен в различных ульях, капрал. Я уже не говорю о меде диких пчел.
- Ну и что? - спросил он мрачно.
- Но все это только цветочки, капрал, ягодки впереди. Я не знаю, сколько на свете пчелиных роев. Предположим, в каждом из них тысяча пчел. И каждая пчела приносит нектар чуточку не такой, как другая. И каждая может собрать его с пятидесяти различных цветков. И все, принесенное этим роем тысячью пчел, - смешивается. И каждая капля меда в каждой ячейке сотов в каждом улье состоит из неисчислимого количества разных частиц.
Я уж не говорю о времени - ясно, что из одного и того же улья мед шестимесячной давности совсем не тот, что десятилетний. Мед изменяется день ото дня. Так вот, если учесть все возможные разновидности и сочетания желтков, роз, скипидара и меда, что получится? Попробуйте-ка ответить, капрал Куку.
Капрал с минуту обдумывал мою речь, потом сказал:
- Ничего не понял. Вы что, меня за придурка считаете?
- Этого я не говорил, - смутился я.
- Верно, сказать вы этого не сказали. Ну вот что, вы меня не путайте. Сейчас я вам кое-что покажу. Глядите.
Он вынул из кармана складной нож, раскрыл его и внимательно осмотрел свою левую кисть, отыскивая местечко, где нет шрамов.
- Не надо! - закричал я и схватил его за руку. С таким же успехом я мог бы пытаться задержать рукой локомотив.
- Глядите, - спокойно повторил капрал Куку и стал резать мякоть между большим и указательным пальцами; наконец нож наткнулся на кость и большой палец отвалился до самого запястья. - Видали?
Я видел все это как в тумане. Огромный корабль, казалось, вдруг закачался у меня под ногами.
- Вы что, спятили? - спросил я, едва ко мне вернулся дар речи.
- Нет, - отвечал капрал Куку. - Я как раз вам и доказываю, что нет.
И он поднес изувеченную руку к самым моим глазам.
- Не надо, - сказал я опять.
- Ладно, - сказал капрал. - Теперь глядите. - Он пришлепнул почти отрезанный палец на место и придержал его правой рукой. - Все в порядке, - продолжал он. - Пугаться нечего. Я вам просто показываю, ясно? Нет, не уходите, садитесь. Я ведь не шучу. Я мог вам рассказать такое... И все будет чистая правда. Могу показать вам записки доктора Паре и все остальное. Вы видели, что у меня на груди? А здесь на левом боку видели?
- Да.
- Так вот, это в меня попал девятифунтовый снаряд, когда я служил на "Мари Амбре" и воевал против испанской армады. Он пробил мне грудь, сломанные ребра проткнули сердце, а через две недели я был уже на ногах... А вот тут, справа, под ребрами, - завтра я покажу вам, как оно выглядит, - это я заработал в битве при Фонтенуа, сейчас расскажу, как было дело. Французский снаряд попал в сломанную шпагу, которую выронил убитый офицер, обломок шпаги подскочил и проткнул меня насквозь - легкие, печень и прочее. А вышел он у меня из правой лопатки, провалиться мне, если вру. А вот пониже отметина - эта от осколка в битве при Ватерлоо. Кровь из меня тогда хлестала, как из свиньи, хирург даже не стал тратить на меня время. А через шесть дней я был как огурчик, а у кого только и было, что сломанная нога, - те мерли, как мухи. Все это я могу доказать. И еще: я брал Квебек с Бенедиктом Арнольдом. Нет, вы погодите. А в Балаклаве размозжило мне всю ногу до самого бедра, и хирург еще не успел ко мне подойти, а нога уже была целехонька; он глазам своим не поверил, думал, ему мерещится. Я еще много чего могу вам порассказать, только все это денег стоит, ясно? Вот я вам и предлагаю: я рассказываю, вы пишете, а деньги пополам, и я куплю себе ферму. Что скажете?
- Что же вы не отложили денег за четыреста-то лет? - тупо спросил я, едва ворочая языком.
- Что же я не отложил денег! - насмешливо повторил капрал Куку. - Да оттого, что я - это я, дубина ты этакая! Черт побери, когда-то я мог купить весь Манхэттен, и это стоило бы меньше, чем я спустил в карты одному ловкому датчанину! Отложить денег! Вечно что-нибудь мешало, не одно, так другое. Бросил я пить. Ладно. Если не виски, так женщины. Бросил я женщин. Ладно. Тогда пошли карты или кости. Я всю жизнь собирался отложить денег, только не тот у меня характер! От эликсира доктора Паре я стал крепче камня, это уж точно, ничто меня не берет, каким был, такой уж я есть, таким и буду во веки веков. Ясно? Я просто пехота, темный человек, целые сто лет учился писать свое имя, а за четыреста - еле дослужился до капрала. Как это вам понравится? А сколько сил на это ушло! Упорства! Так вот, я предлагаю: напишите все как есть, а деньги пополам. А когда люди про меня узнают из газеты или журнала, можно будет и эликсир из рук выпустить ведь никто не решится обжулить человека, которого знает вся страна. Верно?
- Конечно, верно, - сказал я.
- Точно?
- Да, конечно, капрал.
- Ладно, - сказал капрал Куку. - А если вы все еще думаете, что я вас надуваю, взгляните сюда. Вы видели, что я сделал?
- Видел.
- Ну, взгляните теперь.
И он сунул левую руку мне под нос. Она была вся в крови. Манжет гимнастерки тоже весь намок от крови. Медленная густая капля сорвалась и тяжело упала мне на колено. У меня на брюках до сих пор не стерся ее след.
Капрал Куку послюнил и потер место пореза. Показалась чистая белая кожа.
